Революция 1917 года. Как это было?

А. Гаспарян: Ну, в принципе, обоснованно. Давайте называть вещи своими именами: то, что делали немцы во время оккупации Украины, это в чистом виде попытка расчленения исторической России, и никак по-другому это трактовать нельзя. Можно еще, наверное, вступить в долгую, нудную полемику по поводу взаимоотношений вооруженных сил Юга России, Деникина, например…

Г. Саралидзе: Деникина, да, с генералом Буле…

А. Гаспарян:

Деникина с генералами Антанты. Потому что все было не так просто, как многие полагают. Или, скажем, изучить переписку Колчака с союзниками по Первой мировой войне. Но в целом, конечно, каждый норовил по мере своих возможностей оттяпать кусок побольше: полезные ископаемые вывозились эшелонами из нашей страны под видом земли, а расплачивались они за это зачастую абсолютно непригодным к боевым действиям оружием. Могли прислать винтовки одной модели, а патроны – другой. Или, например, ты мог получить, выражаясь современным языком, грант на обмундирование: летом 1919 года Третий Корниловский ударный полк, судя по накладным, должен был получить кожаные куртки (их не только красные носили, но и белые). Он их получил… ровно за сутки до погрузки на корабли для эвакуации из России, то есть спустя год. При этом никто не понимал, зачем они теперь нужны. Вот это в чистом виде поставки Антанты. Можно массу таких примеров привести. Пытались обмануть, перехитрить, в общем, для них все это имело крайне малое значение. Получали ресурсы и говорили у себя в странах: «Вот видите, мы сдерживаем “кровавый большевизм”», хотя, в общем-то, что они там сдерживали?

Д. Куликов: Ну с большевизмом все не так просто было… Немцы, которые с революцией столкнулись у себя, сильно боялись большевизма, это правда. Но побежденных немцев уже никто не слушал.

А. Гаспарян: Черчилль достаточно гневно писал о большевизме, будучи тогда, правда, министром колоний.

Д. Куликов:

Да. Я думаю, там другая сложность была. Если бы державы Антанты реально войной пошли бы на большевиков, неизвестно, каким бы был возможный сценарий той самой мировой революции. При том, что социализмом тогда болел весь мир, со страшной силой болел, и то, что западные страны душат только что зародившийся социализм… неизвестно, к каким последствиям могло бы привести.

Г. Саралидзе: То есть ты этим объясняешь?

Д. Куликов: Это один из фактов.

Г. Саралидзе:

Значит, интервенты в бои с Красной армией не вступали, ограничивались поддержкой Белого движения. И этих примеров действительно море. Скажем, князь Куракин за какую-то военную помощь сдал в аренду на 99 лет природные богатства Кольского полуострова.

Д. Куликов: Ну пограбить, конечно.

Г. Саралидзе: Эта военная помощь, ее эффективность вызывали большие сомнения.

Д. Куликов:

Интервенты считали, что Белая армия при их поддержке сама большевиков удавит, но обозначили свои зоны интересов: Дальний Восток – американцы с японцами, Черноморье – французы, Север – англичане. Высадились там и заняли места в партере, ожидая, когда белые большевиков уничтожат. После этого эти страны потребовали бы от России расплатиться за помощь, то есть получили бы колониальные зоны на нашей территории. А власть белого российского правительства, если бы оно победило большевиков, надо было бы ограничить, скажем, Центральной Россией. Британцы вообще считали, что Кавказ их. Ну и Средняя Азия – давний объект вожделения Британской империи. Они рассчитывали, что русские сами друг друга перережут, белые установят какую-то слабую власть, и этой власти державы Антанты сделают предложение, от которого она не сможет отказаться.

Г. Саралидзе: То есть недооценили?

Д. Куликов: Они недооценили большевиков и русских в целом. Практически все понимали, что союзнички, из-за которых мы в общем-то и ввязались в Первую мировую, как стервятники, на израненную Россию слетелись, чтобы разорвать ее на части. Белое офицерство это понимало, поэтому сложные отношения у того же Деникина с союзниками были. Кстати, я думаю, что во многом победе красных способствовало то, что белые сотрудничали с интервентами. Ну не любит русский народ (широко понимаемый, не этнически), когда кто-то пускает чужих на нашу землю и с ними сотрудничает. Это у нас издавна определяется как предательство. То есть между собой можно разбираться, но когда ты приводишь кого-то, это неправильно.

Г. Саралидзе: Это действительно так?