Революция-20

Вскоре после кончины дяди Джорджа Джефф снес старый дом. Господи, ну а как иначе? Реконструировать — все равно что строить заново, уж слишком он стар. Безусловно, многие дома на Мейн — стрит тоже очень старые, но за ними ухаживали и каждые три — четыре года обновляли краску. Некоторые были отделаны алюминиевым сайдингом, так что и вовсе выглядели, как новенькие. Но со старым домом о сайдинге не могло быть и речи, овчинка не стоила выделки. Только сносить! Джефф принимал решение не импульсивно, а очень взвешенно: обошел весь дом, тщательно осмотрел фундамент, исследовал несущие балки, простучал все стены. Однажды даже остался ночевать, и этого одного раза хватило. Всю ночь он не сомкнул глаз — из гостиной, столовой, да и вообще из каждой комнаты доносились шорохи, поскрипывания, постукивания, царапанья. Проклятое место определенно кишело крысами. Как только дядя Джордж такое терпел? Теперь уже не узнать.

Джефф вызвал аукционера и избавился от всего, что было в доме — от мебели, кухонной плиты, столовой посуды, кастрюль и сковородок, романов викторианской эпохи, старых журналов и газет, коробок с древним барахлом. Просто удивительно, какой поднялся ажиотаж, сколько денег люди выкладывали за это старье, купли даже древние газеты. Затем Джефф нанял подрядчика и сравнял дом с землей. Дядя Джордж, вне сомнения, перевернулся в гробу, но Джеффа это не смущало. Старик никогда не шел в ногу со временем, вел праздную жизнь, сидел на крыльце и качался в кресле, а дом ветшал; сирень во дворе разрасталась неукротимо, заполоняя собою все, так что с улицы не было видно крыльца; амбар и навесы для оборудования разрушались; мельничная запруда заросла кустарником и деревьями, яблоневый сад превратился в непроходимую чащу, и все ближе к ручью подступал лес — убежище крикливых дроздов и воронья. Но Джефф все исправил. Фермерское оборудование продал старьевщику, пригнал бульдозеры, экскаваторы, нанял бригаду рабочих с бензопилами. Останки амбара и навесов были уничтожены, равно как и яблоневый сад, кустарники и лес; ложбину мельничной запруды засыпали. А потом на обновленной земле выкопали искусственное озеро, проложили живописные каналы, сделали песчаные насыпи и разбили зеленые лужайки… ах, как же красиво получилось! Просто чудесно!

Вот только беда с этими воспоминаниями — приходит одно, а следом целый ворох. И не все они, увы, радужные.

— Ладно, — говорит маленький Джефф матери, — пойдука я, пожалуй, в дом.

— Не задерживайся, жду тебя к ужину, — напутствует его мать.

Он хватает самодельную удочку из — под навеса, выбегает на залитую солнцем летнюю улицу, шагает по Элм — Стрит, потом поворачивает на Мейн — и вот уже перед ним дом. Прокладывая путь меж зарослей сирени и полянок с колокольчиками, Джефф добирается до крыльца, где покачивается в кресле дядя Джордж.

— Привет, дядя Джордж!

— Привет, Джефф. Решил порыбачить?

Джефф заходит в дом, здоровается с дедушкой, который сидит у камина в гостиной (зимой к нему присоединится и дядя). Дедушка приветствует Джеффа, улыбается теплой радушной улыбкой, предназначенной исключительно для единственного внука. Полный радостного возбуждения, Джефф идет по дому к задней двери, спускается по ступенькам крылечка, минует амбар, шагает по заросшей травой дороге с ветхими навесами на обочинах, переходит мостик над впадиной мельничной запруды, продирается через яблоневый сад, потом с крутого берега спускается в заросшее платанами, ивами и тополями высохшее русло речушки и наконец добирается до ручья.

Летом здесь совсем мелко, не глубже сантиметров тридцати. Джефф снимает башмаки и чулки, закатывает штаны до колен и входит в воду. Пробует ловить пескарей на крючок, сделанный из булавки, но ничего не выходит. Тогда он бросает это бесполезное занятие и начинает высматривать раков, чтобы отрывать им клешни. И вдруг замирает: что — то длинное, похожее на веревку, извиваясь, проскальзывает мимо его ног. С восторгом он осознает: это же водяная змея! Джефф пытается догнать ее, шлепая по воде, но успевает сделать всего десяток шагов — а она уже исчезает вдали. В расстроенных чувствах он вылезает на берег. Ну их, раков, лучше пойти в лес. Он будет Даниэлем Буном[31] а удочка — ружьем.