Революция

Никто из расходившихся из умывальни ребят не попытался шепотом в спину произнести слово «крокодил», что только убедило Рейно в правильно выбранной тактике и в последующем за этим делом успехе. Пусть обойщики знают свое место. Полицейские всегда будут во главенстве.

На следующий день о предстоящем продолжении поединка знали все младшие классы, даже некоторые ребята постарше решили посмотреть на противостояние нищего Антикайнена и не самого бедного полицейского сынка Рейно.

— Ну, играем дальше? — спросил Крокодил, входя в умывальню.

— У меня есть пожелание, — ответил ему Тойво, который некоторое время уже маялся здесь в ожидании.

— Ну-ка, ну-ка, — Рейно плотоядно заулыбался, и в самом деле начав походить на крокодила. — Денежки кончились? Так мы эту проблемку быстро решим. Тебе любой из нас готов дать в долг сколько угодно. Правильно я говорю?

Он засмеялся, его примеру последовало несколько человек. Прочие пытались понять: состоится игра, или нет.

— Только не я! — оборвал свой не вполне искренний смех сын полицейского. — Коль не на что играть, так всякой голытьбе здесь не место, придется отработать. Потому что…

— Потому что у тебя отец — заплечных дел мастер, — пожал плечами Тойво. — А все крокодильское и тебе не чуждо.

Рейно возмутился и, позабыв о приличиях, вознамерился тут же разорвать противника на множество маленьких Антикайненов, но собравшийся народ тоже возмутился.

— Будете играть или нет? — возмущался народ.

— Что за пожелание? — еще возмущался народ.

— Ты же не с заплечных дел мастером тут деньги трясешь! — снова возмущался народ.

— Вся власть учредительному собранию, — опять возмущался народ.

Ну, и дальше в том же духе: «предлагаю Тойво предложить его предложение», «предлагаю Рейно раскусить этого Тойво» и «предлагаю устроить драку на кулаках».

Пока все шумели, Антикайнен достал из кармана свою последнюю монетку и показал ее Рейно.

— Это твое пожелание? — сразу отреагировал тот.

— Играем, — ответил Тойво и положил пенни в протянутую ладонь соперника.

Рейно тотчас же затрясся в своем лихом шаманском танце, организовав тем самым вокруг себя свободное пространство. Кое-кто, не разобравшись, подумал, что началась потасовка и возбужденно заговорил: «Драка — драка — драка!»

— Ты проиграл, — между тем сказал Рейно, на ладони которого оказались лежать два «орла» вместо загаданных Тойво «решек».

Антикайнен вздохнул и заговорил:

— Итак, вношу предложение. Денег у меня, к сожалению, больше нет, но отыграться я хочу. Или проиграться — как получится. Предлагаю сыграть на большой интерес.

— Это как? — удивились присутствующие, в том числе и сам Рейно.

— Да на кон он ставит что-то серьезное, да и ты — тоже, — пояснил парень постарше.

— Например? — не понял полицейский сын.

— Да ты сам у него спроси, чай не баре — без переводчика обойдетесь.

— Если мне в долг кто-то ссудит деньгу, то на нее я ставлю свою свободу на неделю, — предложил Тойво, и вся ребятня вокруг затихла, пытаясь это дело осознать. Потерять свободу — это значит, носить чужой портфель, быть на побегушках, делать, что велено. Короче, рабство.

— На месяц, — сказал Рейно.

— На две недели, — возразил Тойво.

Однако одалживать монету никто не торопился. Ребята понимали, что, коль Антикайнен ее проиграет, обратно от Крокодила ее не выманить, а сам Тойво неизвестно, когда сможет вернуть.

— Идет! — обрадовался Рейно. — Но если тебе никто не даст монету, значит, ты по жизни неудачник и всегда в проигрыше. Тебя слушать — себя не уважать, а если кто заговорит с тобой, значит, и он…

— На, держи, Тойво! — вперед протиснулся один из одноклассников сына полицая. — А то что-то раскудахтался наш Крокодил.

В его руке была зажата имперская медная увесистая копейка.

Российские деньги были дороже финских. Придуманные Элиасом Леннротом марки и пенни были вполне конвертируемой валютой, но их привязка, сначала к швейцарскому франку, а потом к золотой унции определила соотношение и к рублю. На один рубль приходилось две марки и шестьдесят семь пенни. Только у состоятельных финнов в кошельках были рубли и марки, поэтому ссуженная Тойво копейка невольно вызывала некое уважительное отношение к ее обладателю. Даже Крокодил не отреагировал на свое оскорбительное прозвище.

— Чем ответит нам господин Рейно? — спросил парень, что был старше всех.

— Отвечу двумя пенни, — сказал тот.

Предложенный им курс был явно занижен.

— Лучше тремя, — не согласился Тойво. — Или ты сомневаешься в собственных силах?

Рейно изобразил на лице раздумье, хотя при вчерашнем выигрыше для него вопрос в одну добавочную монетку не стоял вовсе. Он достал из кармана три деньги и разместил их на своей ладони.

— А ты, часом, ничего не забыл? — спросил Антикайнен.

— Что? — искренне удивился Рейно. Для него дело уже было решеным, чего еще лишнего говорить?

— Я поставил две недели своей свободы, а ты желаешь отделаться тремя пенни?

Сын полицейского усмехнулся: неужели он всерьез думает, что в ответ на кон будет выставлена такая же двухнедельная кабала?

— В общем-то, да, желаю, — скривился в подобие улыбки Рейно. — А что ты хотел?