Революция.com

Империи, согласно Ш. Эйзенштадту, характеризуются тем, что они сами производят символический продукт для периферии [7]. То есть продуцируется одна ультрасистема в большом количестве реализаций, без права на ее изменение другими. Есть определенные канонические тексты, прототексты, ответственность за которые несет столица империи. Процесс зашиты ультрасистемы идет как с помощью внешнего инструментария, например, репрессивного аппарата, так и за счет внутреннего инструментария, к числу которого принадлежат:

• моноцентричность – например, в советской системе самым главным среди людей являлся Ленин, среди организаций – КПСС, среди стран – Советский Союз;

• удержание канона

(например, новый текст о Ленине не поощрялся), реализации же фиксированного канона, какими бы разными они ни были, не могут испортить сам канон, это вариант соотношения фонемы и звука, языка и речи в лингвистике, пример Ф. де Соссюра: ноты, симфония и ее исполнение;

• сужение набора характеристик: процессы разрушения постсоветского времени шли за счет вписывания новых характеристик, например, Зоя Космодемьянская не партизанка, а разведчица, Виссарион Сталин спивался и так далее;

• запрет на перемещение характеристик, например, секретарь обкома не мог оказаться шпионом.

Паскаль Бойер подчеркивает, что человек не выдумывал богов, он просто обрабатывал информацию, где были типы когнитивных нарушений (например, «говорящее дерево»), которая приводила его к существованию сверхъестественных существ [8. – С. 161]. Ментальные системы управляются релевантностью получаемой информации. Сама же информация важна как средство делания из нее выводов.

При этом особая роль уделяется одному типу информации, получившей название стратегической. П. Бойер определяет ее следующим образом: «Стратегической информацией является подмножество информации, имеющейся в наличии (для конкретного действующего лица, о конкретной ситуации), которая активирует ментальные системы, регулирующие социальное взаимодействие» [8. – С. 152].

Вернемся к советской модели мира, получившей уже большой объем научного освещения [9-11]. Эта модель была сформирована достаточно быстро, всего несколько поколений советских людей прошли сквозь ее фильтры. Однотипно с западными герои массовой культуры быстро становились героями социальной жизни. Сталин, например, любил петь песню водовоза из кинофильма «Волга-Волга», причем подкручивал свои усы при этом. То есть объем массовой культуры был таков, что входил в каждый дом. Причем ограниченное количество текстов, особенно сравнивая с сегодняшним днем, прокручивалось множество раз. Сталинская культура – это трансляция одних героев, одного набора песен, одних слов в конце концов бесконечное число раз.

Что разрешает и что запрещает советская модель? Она плохо относилась, например, к любви и другим проявлениям личностного, когда они не были связаны, а тем более вступали в противоречие с требованиями коллективного. В кино любовь всегда была вплетена в производственный процесс.

Советская эпоха – это эпоха сильных людей. Именно им были по плечу определенные «рывки» вперед, определенного рода нелинейные переходы в будущее. Предпочтение по большому счету отдавалось преодолению физического пространства, физических преград, а не пространства информационного или когнитивного. В этом плане ученый более редок как герой массовой культуры. Во времена хрущевской оттепели появились споры физиков и лириков, но и те и другие не являлись основными героями сталинской эпохи. Советская модель делает базовой единицей пролетария, сюда же следует отнести и классовую борьбу как основание любого движения.

Советская модель осуществляла своего рода цивилизационную миссию, принципиально отбрасывая прошлое. В этом плане все революции, включая оранжевую, очень сближаются. Прошлое

(в случае необходимости) интенсивно уничтожается, для чего придуман разного рода инструментарий, в числе которого:

• переименование площадей и улиц;

• новые названия должностей;

• новые формы организации государственного управления;

• новые ордена;

• новые памятники, при этом сбрасывание старых памятников является характерной приметой подобного интенсива;

• новая мода, новые типы одежды и поведения;

• создание новых праздников и отмена старых.

Все это попытка уничтожить точки особой знаковости. Само уничтожение их не всегда связано с конкуренцией с новыми точками особой знаковости, а часто является отдельным процессом, производимым с особым «сладострастием» в качестве определенной системной мести. Каждая революция создает свою собственную «азбуку», делая «неграмотными» игроков из прошлого мира. В этом плане характерна фраза «А где ты был… (19 августа, во времена оранжевой революции и так далее)?».