Революция, которая спасла Россию

Итак, в России с начала осени 1917 г. разгорается крестьянская война, не уступавшая по размаху выступлениям 1905 г. Худосочные власти февральской революции не могли этому препятствовать. Задолго до прихода к власти Ленина реальной властью в деревне стали общинные сходы, которые лишь стали советами. Фактически это признал и сам Ленин, когда он после Октябрьского восстания в Петрограде предлагал в своих «Ответах на запросы крестьян», напечатанных в Известиях ВЦИК 8 ноября 1917 г.: «…Советы крестьянских депутатов, в первую голову уездные, затем губернские являются отныне и впредь до Учредительного собрания полномочными органами государственной власти на местах». Эти слова Ленина свидетельствуют, что большевики в 1917 г., если говорить не о городах, а о деревне, то есть о большей части территории России, не столько взяли власть, сколько признали власть крестьянской революции.

Эта революция развивалась по своим законам, она не управлялась городскими партиями и организациями и не зависела от их съездов и резолюций. Даже партии, которые претендовали на то, чтоб говорить от имени крестьянства, прежде всего эсеры, не руководили этой революцией. События в Петрограде могли развиваться как угодно, это уже ничего бы не меняло. Кто бы ни пришел к власти в городе, восставшие крестьяне в деревнях все равно бы осуществили передел помещичьих земель, только с бо

льшими потерями и жертвами. Об этом пишет В. Данилов: «Требования крестьянских наказов стали осуществляться до принятия 26 октября 1917 г. ленинского декрета „О земле“, включавшего в себя соответствующий раздел сводного наказа. И без этого декрета к весне 1918 г. они были бы реализованы крестьянской революцией по всей России, но с более ожесточенной и разрушительной борьбой в самой деревне. Декрет „О земле“ и принятый на его основе в феврале 1918 г. закон „О социализации земли“ снимали накал стихийной борьбы и вносили определенный порядок в практику конфискации и распределения помещичьих, а вслед затем и перераспределения всех сельскохозяйственных земель, включая крестьянские». То же самое можно сказать и о «Декрете о мире». Армейские низы, в большинстве своем состоявшие из крестьян, не понимали смысла империалистической войны, в отличие от офицерства, состоявшего из представителей высших образованных классов, которые, напротив, воевали не по принуждению, а из идеологических соображений (заметим, что они составят костяк белого движения, которое и возникнет под лозунгом завершить войну с немцами и сохранить верность союзническим обещаниям). После падения самодержавия и знаменитого приказа Петросовета, который уничтожил подчинение солдат офицерам, армия стала разлагаться, солдаты из крестьян стали бежать с фронта домой. Когда же осенью началась крестьянская война, дезертирство солдат приобрело массовый характер. И дело здесь не столько в пропаганде большевиков, которые могли дать только лишние идеологические оправдания дезертирству, а в непонимании целей войны, ненависти к офицерам, которые были за продолжение войны и в горячем желании влиться в крестьянскую революцию на своей малой родине. Декрет о мире просто превратил это уже ставшее необратимым массовое дезертирство в демобилизацию, сделав его организованным, предотвратив сопутствующие преступления, например расправы с офицерами.

Большевики были единственной партией в 1917 г., которая не побоялась признать крестьянские требования о социализации земли, хотя это и не вполне совпадало с их программой, которая видела будущее не за общинным хозяйством, а за своеобразными загородными госфабриками сельхозпродукции. Даже эсеры, которые сами собирали наказы крестьян и подготавливали их в виде проекта декрета, побоялись пойти на это и тем самым навсегда лишили себя возможности взять власть. Большую роль тут сыграл политический гений Ленина. Ленин понял, что крестьянская революция – это великая сила, которая может перевернуть и уже переворачивает всю Россию. По сравнению с ней рабочая революция, победившая в Петрограде 25 октября и приведшая к победе Советов в других городах европейской России, была лишь эпизодом. Если бы не поддержка крестьян, ее бы легко подавили, как подавили рабочую революцию 1905–1907 гг. В своей речи на чрезвычайном съезде советов крестьянских депутатов в ноябре 1917 г. Ленин говорил об этом с предельной откровенностью: «Если крестьянство поддержит рабочих, то только в этом случае можно разрешить задачи революции». И Л. Троцкий – политик неприятный, но не лишенный проницательности, принимавший непосредственное участие в октябрьских событиях, – впоследствии в 1930-е гг. вспоминал: «Русский пролетариат поднялся к власти на могучей волне крестьянского восстания».