Революция муравьев

103-й утешает себя мыслью, что они, по крайней мере, берут на себя роль хищников. Они запросто приканчивают и поедают всякую дичь, что попадается им на глаза. А Пальцы хотят забыть свое место в экологическом цикле. Они не могут съесть животное, которое убивают у них на глазах. Впрочем, они охотно едят только ту пищу, которая не напоминает им родственное животное. В общем, все перекроилось, перемололось, перекрасилось и перемешалось до полной неузнаваемости. Пальцы ни в чем не желают считать себя виновными, даже в истреблении животных, которых сами же и поедают.

Но сейчас не самое лучшее время для размышлений. Перед ними ровным полукругом в несколько рядов возвышаются грибы, как бы образуя ступени лестницы вокруг ствола. Муравьи переводят дух и начинают взбираться.

103-й замечает знаки «Ришар любит Лиз», вырезанные прямо на дереве внутри сердечка, пронзенного стрелой. 103-му не под силу разобрать пальчичьи закорючки – единственное, что он понимает, так это то, что острый нож причинил дереву боль. Ненастоящее сердце, пронзенное стрелой, не изливается слезами, зато из раны на дереве вытекает оранжевая смоляная слезинка.

Муравьиный отряд обходит кругом гнездо общественных пауков. Оттуда торчат призрачные тельца без голов и лапок, оплетенные мириадами шелковистых белых нитей. Белоканцы взбираются все выше на огромную дубовую башню. Наконец на средних ярусах они натыкаются на нечто вроде круглого плода с трубовидным основанием.

Это осиное гнездо великого дуба

, – подсказывает 16-й, простерев прямой, как стрела, усик в сторону бумажного плода.

103-й останавливается. Близится ночь, и муравьи решают укрыться под сучком. Они вернутся сюда завтра.

103-му не спится.

Неужели его будущий пол таится внутри того бумажного шара? Неужели его скоро ждут превращение и возвеличивание в ранг принцессы?

56. Энциклопедия

СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ.

Инки верили в детерминизм и касты. У них не существовало проблемы профессиональной ориентации: профессия определялась по праву рождения. Сыновья земледельцев непременно становились земледельцами, а сыновья воинов – воинами. Во избежание малейшей ошибки принадлежность к той или иной касте с рождения отмечалась на теле ребенка. С этой целью инки обжимали голову новорожденного младенца с мягким родничком специальными деревянными обручами, меняя таким способом форму его черепа. С помощью обручей голове ребенка можно было придать любую форму – например, квадратную, если это была голова царственного потомка. Эта операция была совершенно безболезненной – во всяком случае, боли от тех самых обручей было не больше, чем от современных брекетов, служащих для выравнивания положения зубов в определенных случаях. В деревянной форме череп постепенно затвердевал. Так, даже голый подкидыш царской крови оставался царевичем, которого все признавали, потому что только на царской голове мог поместиться венец квадратной формы. Что же касается потомков воинских родов, их черепам придавали треугольную форму. У сыновей земледельцев черепа отличались заостренной формой.

Таким образом, общество инков было незыблемым. В нем не существовало никаких рисков социальных перемещений, равно как и ни малейшей угрозы личных честолюбивых устремлений: у каждого инка имелся пожизненный знак его общественного положения и принадлежности к той или иной профессии в виде черепа определенной формы.

Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том III