Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

В принципе подобное идейно-психологическое состояние у представителей внесистемной оппозиции возникает на стадиях, предшествующих переходу к более радикальным формам деятельности, например к индивидуальному террору. Это прослежено исследователями и на примере западных леваков 60-х гг., и на примере русских революционеров XIX в.[481] И хотя в самое последнее время интерес к различным методам вооруженной борьбы в левацком мире, как уже говорилось выше, чрезвычайно обострился, а в «Черной звезде», например, уже всерьез пишется то, что в 1991 г. из соображений подросткового «стёба» писал О. Новиков в газете «Че»,

[482] едва ли можно ожидать перехода известных лиц и структур леворадикального мира к практике индивидуального политического террора или иным формам систематического политического насилия. Другое дело, что опубликованные в леворадикальной прессе апологетические статьи о революционном терроризме, инструкции по изготовлению и применению взрывчатых веществ и тому подобные материалы могут «вдохновить на подвиги» некоторых читателей из числа самых молодых или наиболее отчаявшихся. Однако еще вероятнее, что такую роль могут сыграть примеры чеченской войны или широкомасштабного уголовного террора последних лет.

И, хотя с октября 1996 г. в России произведено четыре известных террористических акта, ответственность за которые взяли на себя некие левые революционные организации (взрыв в военкомате Северо-восточного административного округа в Москве, взрыв у военного представительства Перу в Москве, поджог автомобиля и попытка поджога магазина и склада в Духовском переулке в Москве и, наконец, подрыв памятника Николаю II работы В. Клыкова), опираясь на данные, циркулирующие в леворадикальном сообществе, можно утверждать, что существующие левацкие организации России к этим актам непричастны. Собственно, вопреки широко распространенному мнению, попавшему в газеты,[483]

все эти акты, видимо, даже не были произведены одними и теми же лицами. Во всяком случае, даже если первые три акта и были совершены одними и теми же людьми, эти люди оказались не в состоянии хотя бы выучить название собственной организации: то это «Новая революционная альтернатива», то «Новая революционная армия», то «Новая революционная инициатива».[484] Другое дело, что эти террористические акты оказали, конечно, стимулирующее воздействие на леваков в России — и при повторении таких событий это воздействие будет все усиливаться.

Обратной стороной нарастающего радикализма является тенденция к самоизоляции (сектанству), проявляющаяся у отдельных организаций (троцкистов, КРАС—МАТ и т. д.). Это также — проявление психологического экстремизма леваков, только в другой форме: «авангард» выступает не как «боевой отряд» «уличной борьбы», а как «сплоченное ядро», «руководящий центр» будущей «социальной революции». Очевидно развитие этой тенденции в обозримом будущем как «классической» и хорошо прослеженной на примере разных стран и разных эпох и как получившей уже сейчас определенное теоретическое обоснование: «Я не желаю подталкивать падающего (анархистское движение в России. —А.Т.). Пусть падает сам, если заслужил. И пусть даст дорогу тому, кто придет на смену, — нормальному настоящему анархическому движению, небольшому, но стойкому, без дурацких ультра «недогматических» новшеств и заимствований из капитализма, национализма, рынка, марксизма и т. д., и т. п… Анархо-синдикализм — это не внесение ан. — сознания в рабочие массы, а мировой опыт самоорганизации людей (неважно, какой профессии, «рабочей» или «интеллектуальной») для защиты своих собственных прав и интересов своими силами и на неиерархической основе… Сколько бы людей ни принимали на сегодня участие в «реальном» движении».[485]

Другой тенденцией, которая сейчас едва просматривается, но которая будет набирать силу, безусловно, является перенесение центра тяжести леворадикального движения из столиц (Москва, Санкт-Петербург) в провинцию.

Москва и Санкт-Петербург все еще имеют традиционный для России статус центров общественного движения. Это относится и к леворадикальному миру. Но даже сейчас такой статус носит чисто формальный характер. Москва и Санкт-Петербург скорее играют роль информационно-передаточных центров и пунктов, через которые осуществляется контакт с заграницей. Ни одной жизнеспособной чисто московской или петербургской левацкой организации в последнее время не возникло. Напротив, все новые леворадикальные организации, появившиеся в последнее время, возникли и действуют в провинции: САКС — в Самаре, ФАК — на Кубани, ЕЛДА — в Липецке, ПРОВО — в Воронеже, ПСР — в Петропавловске-Камчатском и т. д.