Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

Более вероятным представляется не создание «национально-освободительной антиимпериалистической» идеологии (жизнеспособной в странах третьего мира), а развитие процесса по типу стран первого мира (то есть Запада): соединение отдельных идеологических элементов, традиционных для правой внесистемной оппозиции, с отдельными идеологическими элементами, присущими левой внесистемной оппозиции (в 1997 г. этот процесс был назван политологами США «fusion conspiracy»). Собственно, по этому пути уже сегодня идет НБП.

Можно смело прогнозировать увлечение экологизмом в ближайшее время среди леворадикалов. В первую очередь это будет касаться, конечно, анархистов. Относительно стабильная деятельность анархо-экологистской группы «Хранители Радуги» на фоне откровенного упадка остального анархо-сообщества, умело поставленная анархо-экологистами самореклама, финансовая подпитка экологистских проектов с Запада (как напрямую, так и через менее радикальные «зеленые» структуры) неизбежно должны привлечь к экологистскому движению новых адептов — как из числа «анархистского молодняка», так и из числа «старых» леваков, стремящихся к «живой работе», активной деятельности. То, что относительная стабильность деятельности анархо-экологистов не равнозначна прогрессу, то есть не имеет шансов на развитие, большинством леворадикалов пока не осознается.

Очевидно, однако, что эта стабильность в самое непродолжительное время сменится спадом. Собственно, уже сейчас ясно, что деятельность радикальных экологистов не приносит ожидавшихся результатов. По мере осознания леворадикальным сообществом реформистского характера экологистской деятельности от экологизма отпадут наиболее последовательные и теоретически подготовленные леваки. С другой стороны, уже сейчас начинается процесс вытеснения радикальных экологистов (анархо-экологистов в том числе) из природоохранной сферы более умеренными экологистами, без проблем вписывающимися в стандарты буржуазно-демократического общества.[489]

Поскольку экологистское движение в России «сидит на игле западных грантов»,[490] а число и объем западных грантов, выделяемых России, постоянно сокращается, то по мере развития этого процесса неизбежно будет обостряться борьба за западную помощь. В конце концов радикальные экологисты будут оттеснены от западной помощи умеренными группами и организациями, идеологически более «надежными». Уже сейчас ведущие экологистские организации склонны открещиваться от «Хранителей Радуги» как от «экстремистов».

Можно смело прогнозировать закат «оранжевого» движения. Являясь специфической формой сатирической пропаганды («пропаганды смехом») в стабильных и сытых обществах, «оранжевое» движение не сможет существовать в быстро меняющемся российском обществе, в условиях калейдоскопически быстрой смены духовных и эстетических ориентиров, перманентного экономического кризиса и нарастающего социального расслоения. На это обратил внимание Вадим Дамье: «В Нидерландах 70-х и в Польше 80-х оранжевые игры были наступательными. У нас они вымучены. Людям не хочется смеяться. Разве что сквозь слезы».[491] И хотя анархисты по привычке еще пытаются проводить «оранжевые» акции и печатать (вплоть до начала 1997 г.) «оранжевые» тексты (например, в журнале «Анархия»[492]

), но даже в анархистском мире они вызывают в основном непонимание и раздражение.

Также можно смело прогнозировать усиление идеологического разброда и идейного разложения анархистской части леворадикального сообщества. Анархисты в СССР/России в 80–90-е гг. отличались поразительным теоретическим невежеством и исключительной неспособностью к плодотворному теоретизированию. Вполне благожелательный к анархистам автор, тесно сотрудничавший с ними в рамках Череповецкого радикально-экологистского проекта, Кирилл Привезенцев еще в 1993 г. констатировал теоретическое убожество анархистов (даже по сравнению с другими направлениями современной российской общественной мысли, продемонстрировавшими способность лишь к «весьма слабому популярному изложению теоретических достижений прошлого») и полную неспособность анархистов разработать какую-либо теоретическую концепцию, адекватную сегодняшним российским условиям («а только это, — справедливо указал К. Привезенцев, — и можно было бы признать собственно теоретической работой»).[493]