Революция в зрении

Только что я дал ей лист бумаги и цветные карандаши. Несмотря на то, что она едва начала осваивать письмо (“кошка”, “сабака”, “смия”, то есть “змея”, “цвиток”), ей довольно давно удается излагать мысли и слова на бумаге — при помощи рисования. Изобретая собственную письменность в виде картинок, дети тем самым дают нам возможность лучше понять, каким путем шло развитие письменной речи. Из исследований Роды Келлог, проведенных в середине XX века, известно, что дети всего мира рисуют практически одни и те же очертания и следуют одной и той же схеме развития. Поскольку дети почти наверняка не формировались эволюцией, чтобы рисовать, это сходство является в некотором смысле параллельными открытиями, касающимися того, как можно эффективнее общаться на бумаге — как писать. Сэр Герберт Э. Рид, профессор литературы и гуманитарных наук, чей пик деятельности пришелся на первую половину XX века, познакомившись на склоне своих лет с работой Келлог, написал:

Многими исследователями, но лучше всего миссис Келлог, было показано, что детские способы самовыражения, начиная с того момента, как они могут быть зафиксированы при помощи карандаша, претерпевают видоизменения от некоей исходной мазни в сторону осмысленных символов. После нескольких лет развития эти основные формы постепенно превращаются в осознанное отображение воспринимаемых объектов: замещающий понятие значок становится зрительным образом... Согласно этой гипотезе, каждый ребенок, открывая для себя способ символического изображения предметов, следует одному и тому же плану графической эволюции... Я хочу обратить ваше внимание на то, что этот принцип универсален и обнаруживается не только в детских каракулях, но всюду, где изображаемые значки должны были символизировать что-либо, начиная с неолита[9]

.

Однако не являются ли детские рисунки всего лишь рисунками? Безусловно, иногда дети просто пытаются изобразить то, что видят. Это “лишь” рисунки. Но зачастую цель их рисования состоит в том, чтобы сообщить что-либо — рассказать историю. Если дочь приносит мне очередную картинку, то обычно не затем, чтобы похвастаться реализмом изображения (также она ни слова не говорит по поводу композиции и перспективы). Конечно, иногда она просит меня сосчитать, сколько получилось ножек у паучка, но обычно я получаю историю. Длинную историю. Приведу для примера один из таких рассказов, лежащий в основе рис. 1, “в кратком изложении для начинающих”. Дело происходит в доме, у которого есть руки и глаза. У окон есть лица. Это волшебный дом. Там есть девочка, она держит блюдо пирожных со взбитыми сливками. Двое людей за столом играют в игрушки, но помидор лопнул и забрызгал всю игрушку, с которой они играли. В доме есть бабочки... Данный рисунок сделан с намерением рассказать историю, а это

уже чертовски похоже на письменность.

Рис. 1.

Рисунок моей пятилетней дочери.