Револьвер для адвоката

Несмотря на все годы, что он смазывал законодательную машину, было совершенно ясно: Валенсуэла не часто свидетельствовал в суде. Он сбивался, давал неполные ответы. Мне казалось, что такого свидетеля допрашивать легко, а на деле пришлось приложить кучу усилий, чтобы выжать из него максимум информации. Не самое лучшее начало для линии защиты, но я не сдавался, больше злясь на себя, чем на него: зря не репитировали заранее.

– Понятно. А по работе в качестве судебного курьера вы никогда не сталкивались с жертвой по этому делу, с Глорией Дейтон?

Валенсуэла нахмурился. Мой вопрос в лоб его ошеломил.

– Ну… да, хотя тогда я этого не знал. В тот единственный раз, когда я с ней виделся, ее звали не Глория Дейтон, понимаете…

– Вы хотите сказать, что у нее было другое имя?

– Да, другое. На повестке, которую я доставил, стояло имя «Жизель Деллинджер». Ей я и вручил повестку.

– Ясно, и когда это произошло?

– В понедельник. Пятого ноября в шесть ноль шесть вечера у входа в вестибюль дома на Франклин-авеню. Там, где она жила.

– Вы довольно точно сказали, когда и где вручили ей повестку. У вас такая хорошая память?

– Я фиксирую все задания – вдруг кто-то не появится в суде. Тогда я смогу доказать адвокату или судье, что повестку вручил. Я показываю запись и демонстрирую фотографию, на которой есть дата и время.

– Вы ее сфотографировали?

– Да, я всегда так делаю.

– Следовательно, вы сфотографировали Жизель Деллинджер после того, как вручили ей повестку пятого ноября прошлого года?

– Именно так.

Затем я предъявил копию фотографии 20 на 25 см с указанной датой и временем, на которой Валенсуэла запечатлел Жизель (урожденную Глорию), и попросил судью принять ее в качестве первого вещественного доказательства защиты. Форсайт выдвинул протест и был готов признать, что Валенсуэла вручил повестку Глории Дейтон. Но я сражался за эту карточку, потому что хотел, чтобы присяжные ее увидели. Судья приняла мою сторону, и я передал фотографию присяжному под номером один, чтобы тот ее изучил, а затем передал следующему.

По большей части за этим я и вызвал Валенсуэлу в качестве свидетеля. Снимок не просто подтверждал сказанное Валенсуэлой. Он был ключевым элементом в защите. В глазах Глории стоял страх, и это выражение нужно было увидеть, а не просто услышать о нем от свидетеля. Валенсуэла щелкнул Глорию в тот момент, когда она подняла голову, прочитав повестку. На конверте она увидела имя Мойи – Гектор Арранде Мойа против Артура Роллинса, начальника федеральной тюрьмы Викторвилл, – и в этот самый момент ее обуял ужас. Я хотел, чтобы присяжные увидели этот взгляд и сами догадались, что это страх. Без моего вмешательства и без помощи свидетеля.

– Мистер Валенсуэла, для кого вы вручили повестку? – спросил я.

– Я работал на адвоката по имени Сильвестр Фулгони-младший.

Я почти ожидал, что Валенсуэла станет распространяться на эту тему и добавит, что Фулгони именно тот адвокат, который решил «пооспариваться» в суде, но, к счастью, он избавил присяжных от этой информации. Наверное, в конце концов освоился с ролью свидетеля.

– А по какому делу проходила эта повестка?

– Дело Мойа против Роллинса. Осужденный торговец наркотиками Гектор Мойа пытался…

Форсайт выдвинул протест и попросил разрешение подойти к судье. Судья жестом подозвала нас и включила шумовой вентилятор.

– Ваша честь, к чему все это? – поинтересовался Форсайт. – Уже первым свидетелем мистер Холлер пытается увести нас к другой, не связанной с ним тяжбе. Я долго воздерживался от возражений, но сейчас…

Я отметил это его «нас», как будто он и судья разделяли ответственность за то, чтобы держать меня в узде.

– Ваша честь, – начал я, – мистер Форсайт хочет все остановить, потому что точно знает, куда я веду. А веду я туда, где все его доказательства полетят в тартарары. Ходатайство, из-за которого Глории Дейтон вручили повестку, чрезвычайно уместно в ходе данного дела и в ходе данного судебного процесса, на нем строится вся линия защиты. Я прошу разрешить мне продолжить, и вскоре вы поймете, почему обвинение хочет закрыть эту тему.

– «Чрезвычайно», мистер Холлер?

– Да, ваша честь, чрезвычайно.

Лего секунду обдумывала услышанное, потом кивнула:

– Отклоняется. Можете продолжать, мистер Холлер. Но побыстрее переходите к сути.

Мы вернулись на свои места, и я снова задал Валенсуэле тот же вопрос.

– Как я уже сказал, Мойа против Роллинса. Роллинс – начальник тюрьмы в Викторвилле, где Гектор Мойа отсидел уже лет семь или восемь. Мойа пытается доказать, что УБН подставило его, подбросив…

Форсайт снова запротестовал, чем, похоже, вызвал у судьи раздражение. Он снова запросил беседу между судьей и адвокатами, однако Лего отказала. И ему пришлось высказывать протест в открытую.

– Ваша честь, свидетель, не являясь адвокатом, дает юридическое толкование дела, связанного с «хабеас корпус», и сейчас станет излагать голословные утверждения, содержащиеся в иске, как факты. Всем известно, что в иске можно написать что угодно. И то…

– Довольно, мистер Форсайт, – сказала судья. – Думаю, вы ясно изложили суду свои возражения.