Резанов и Кончита. 35 лет ожидания

– Спасибо. А завтра, если позволите, мы с вами продолжим – у меня есть еще пара вопросов…

– Обязательно! – закивал губернатор. – У меня вопросов еще больше!

Трясясь в экипаже по дороге в порт, Николай Петрович продолжал думать о своем плане, хотя глаза его так и норовили закрыться. И позже, на корабле, уже засыпая, он по-прежнему размышлял о новой колонии и о том, как будет доказывать императору Александру необходимость ее создания. Это предприятие захватило его полностью, и даже воспоминания о Кончите отодвинулись в самый дальний уголок его души. Николай по-прежнему ждал новой встречи с нею, но то жгучее нетерпение, которое он испытывал в начале пути, теперь заметно утихло. И в какой-то мере командор был даже рад, что мысли о девушке перестали быть такими навязчивыми – они не мешали ему думать о деле. «Хорошо бы, Кончита тоже нашла себе какое-нибудь занятие! – думал он, засыпая в своей каюте. – Ей без этого будет еще тяжелее ждать, с ее-то горячностью!»

А потом для Резанова снова потянулись дни, полные всевозможных забот. Выгрузка продуктов из трюмов обоих его кораблей шла полным ходом, но мешки и ящики все не заканчивались. Многочисленные жители Ново-Архангельска пробирались в порт, чтобы посмотреть, как разгружаются «Авось» и «Юнона», и при виде этого бесконечного потока мешков их хмурые лица расцветали улыбками. А однажды, проходя мимо перетаскивавших мешки с зерном докеров, Николай поймал себя на том, что уже давно не слышал от них обычной для портов ругани и грубых окриков. Все, кто видел груз с его кораблей, понимали, что видят свое спасение. Хотя большинству из них не приходило в голову, что два трюма, полные продуктов, – это только отсрочка голода на год. Но Резанов и не ожидал от простых людей какой-либо дальновидности. Думать об их отдаленном будущем было его задачей. Его, Александра Баранова и российского императора.

Именно поэтому план новой русской колонии они с Александром Андреевичем разрабатывали особенно тщательно, стараясь учесть каждую мелочь. И даже когда все было готово, Николай не сомневался, что позже, когда организация колонии начнется, им еще многое придется менять по ходу дела. Впрочем, это пугало командора меньше всего. Куда больше он беспокоился о том, что его предложение вообще может не устроить императора и не осуществиться. Поэтому Резанов по нескольку раз переписывал все свои планы и доклады, стараясь, чтобы каждое слово в них звучало как можно более убедительно. И он сильно подозревал, что будет править эту работу еще много раз, во время всего своего долгого путешествия в Россию.

Так, в делах и обсуждениях будущих дел прошел месяц. «Юноне» пора было отправляться в Россию. Николай горел нетерпением, ему хотелось как можно скорее оказаться дома, и в то же время было жаль уезжать из колонии, жители которой так сильно его полюбили. Но, отплывая из порта и глядя с палубы на машущую ему руками и платками огромную толпу людей, он утешал себя тем, что когда-нибудь сможет вернуться и в Ново-Архангельск. Может быть, уже вместе с Кончитой, которая к тому времени станет его женой.

Эти две мысли – о Кончите и о Русской Америке – так и оставались с ним на протяжении всего плавания через океан. Иногда они делали его путешествие просто невыносимым, настолько сильно он скучал по любимой девушке и волновался за создание второй американской колонии, а иногда именно мечты о том, как он вернется сначала в Калифорнию, а потом на Аляску, помогали командору скоротать медленно тянувшееся время. Однако даже они не могли облегчить его нетерпеливое ожидание полностью. Чем бы Резанов ни старался себя занять, каким бы мечтам он ни предавался, время от времени на него со страшной силой накатывало желание немедленно оказаться в Петербурге, Сан-Франциско или Ново-Архангельске. Утешало его лишь одно: этот этап пути был самым тяжелым, потому что от Николая во время плавания ничего не зависело. На суше, в Сибири, где он сможет сам выбрать самых быстрых лошадей и сам будет прокладывать дорогу, время уже не будет тянуться для него так мучительно медленно. По крайней мере, Николаю очень хотелось в это верить.

Глава XVII

Россия, Сибирь, 1806 г.

Охотск встретил экипаж «Юноны» ледяным дождем, порывистым ветром и целыми «стаями» летящих по воздуху грязно-желтых и бурых листьев. Обрадованный поначалу тем, что его морское путешествие закончено и теперь под ногами всегда будет твердая земля, Николай Резанов вскоре затосковал еще сильнее. Да, первая часть пути была позади, но это была самая легкая, самая спокойная, несмотря на шторма, часть. Впереди же было гораздо более длинное, медленное и опасное путешествие по тайге, путешествие, в котором его терпение должно было подвергнуться еще более тяжелому испытанию.