Резанов и Кончита. 35 лет ожидания

Это немного успокоило Николая, и его мысли перестали крутиться вокруг одного-единственного вопроса: как сделать так, чтобы они ехали быстрее? Теперь он мог думать и о том, что ждет его в конце этого невообразимо долгого пути. Визиты к императору, разрешение на брак с Кончитой, организация новой русской колонии в Калифорнии… Интересно, чего ему будет проще добиться? И что он будет делать потом, когда все дела будут улажены и они с Кончитой смогут поселиться в России?..

Что-то подсказывало Резанову, что именно жизнь с Кончитой в Санкт-Петербурге может оказаться самым непростым из всех его начинаний. Мысли о том, как ее примут в свете, приводили его в самое печальное расположение духа. Иностранка и католичка, живая, бойкая и веселая девушка, искренняя и не умеющая притворяться – любого из этих качеств было достаточно, чтобы отношение к ней стало холодным и неприязненным. Впрочем, и к нему, почти старику, неожиданно влюбившемуся, как зеленый юнец, в эту молоденькую иностранку, оно будет не лучше. Общество с пониманием отнеслось бы к нему, если бы он женился по расчету, но в любовь между ним и юной девушкой оно не поверит ни за что…

«Наверное, будет лучше хотя бы первое время делать вид, что я действительно выбрал ее ради выгоды, чтобы закрепиться в Калифорнии, а потом создать там нашу колонию…» – думал Николай, и хотя такое решение ему страшно не нравилось, уже готов был признать его самым лучшим. В конце концов, он уже писал некоторым близким знакомым, что в отношениях с Кончитой руководствовался расчетом, а не чувствами. Ему достаточно будет просто продолжить играть уже начатую роль…

В очередной раз поскользнувшийся и едва не уронивший своего седока конь вывел Резанова из задумчивости, и тот грустно вздохнул: до Петербурга, где для него должна была начаться новая жизнь, было еще очень далеко. А пока впереди был широкий просвет между деревьями, в котором виднелась идеально гладкая, засыпанная чистым снегом поляна – они подъехали к протекающей через лес реке.

О том, каким образом им переправляться на другую сторону, путешественники спорили почти час. Николай убеждал своих спутников, а еще больше – самого себя, что лед на реке уже достаточно толстый и они смогут проехать по нему, но согласны с ним были не все. Более осторожные предлагали поискать мост или мелкое место, однако такие поиски могли затянуться на несколько часов, а в лесу уже начинало темнеть. Возможно, поэтому Николаю, в конце концов, удалось убедить всех, что переправа будет безопасной, и он первым выехал на лед. Его конь шел боязливо, медленно, и Резанову то и дело приходилось понукать его. Лед под лошадиными копытами скрипел и едва слышно потрескивал, но выдержал, и Николай благополучно добрался до противоположного берега. Вслед за ним, так же осторожно, на другую сторону перевезли экипаж и остальных лошадей, а потом выбравшиеся из экипажа пассажиры, уже без страха, перебежали через замерзшую реку пешком. Все облегченно вздохнули, в последний раз оглянулись на преодоленную преграду и снова двинулись в путь.

Эта первая удачная переправа сделала Николая и его друзей гораздо более беспечными – перед следующей речкой они уже не медлили и сразу въехали на присыпанный снегом лед. Удача вновь оказалась на их стороне: лед трещал, но остался целым. Путешественники окончательно осмелели и быстро доехали до очередной деревни, где и остановились на ночлег. Ночью похолодало еще сильнее, но это даже обрадовало Николая и его товарищей – мороз означал, что лед на других реках, которые могли попасться им на пути, стал еще более крепким. А потому на лед третьей реки всадники и экипаж выехали совсем спокойно, даже не замедляя хода. Николай снова ехал впереди всех, и именно под его лошадью лед внезапно заскрипел особенно громко, а потом прямо перед ним на чистом снегу появилась длинная черная полоса – трещина.

– Назад! – закричал он, с трудом удерживая испугавшегося коня и пытаясь заставить его медленно отступить от ломающегося льда. Но лошадь лишь громко заржала и попыталась подняться на дыбы – крик седока нагнал на нее еще больше страха. Трещина во льду стала быстро расширяться, удлиняться в разные стороны, вправо и влево от нее побежали другие трещины, и не успел Резанов опомниться, как ноги коня провалились под лед, а потом и сам он по пояс окунулся в жгуче-холодную воду.

– Николай!!! – в ужасе орали у него за спиной успевшие выбраться на берег друзья. Резанов изо всех сил дернул на себя поводья, разворачивая лошадь к оставшемуся позади берегу. Каким-то чудом его коню удалось выбраться на твердый лед и доковылять до земли. Там Николая силой вытащили из седла и, не слушая его слабых возражений, затолкали внутрь экипажа.

– Где твои вещи? Переодевайся немедленно! – потребовали от него сразу несколько голосов. Трясясь от холода и с трудом справляясь с непослушными пальцами, Николай отыскал под сиденьем свой сундук с запасным бельем и принялся расстегивать пуговицы шинели. Двое друзей торопливо помогали ему раздеться, еще один яростно искал в багаже бутылку со спиртным.