Режим гроссадмирала Дёница. Капитуляция Германии, 1945

После яростной артиллерийской подготовки и при мощнейшей воздушной поддержке русские снова перешли в наступление в 5 часов утра 27 апреля. Аэродромы Гатов и Темпельхоф перешли в руки противника, отчего дальнейшее снабжение по воздуху стало невозможным. Во время второго совещания в этот день в бункере фюрера генерал Кребс доложил, что сказал Йодлю, что у них в распоряжении остается не более 24–26 часов, чтобы добиться соединения с армиями Венка и Буссе. В противном случае необходимо считаться с возможностью быстрого прорыва обороны немцев со всех направлений.

Пока начальник штаба излагал эти мрачные новости, доктор Вернер Науманн, постоянный секретарь министерства пропаганды, прибыл с информацией о том, что, согласно сообщениям радио Стокгольма, рейхсфюрер СС начал переговоры с западными союзниками. Эта новость, должно быть, поразила Гитлера еще сильнее, чем «предательство Геринга». Отношения с «верным Генрихом» действительно в последнее время охладились. Борман и Кальтенбруннер, самые крупные из соперников Гиммлера, не упустили возможности разжечь тлевшие в Гитлере подозрения. Неудача Гиммлера в ранге командующего войсками (некоторое время на Западном, затем на Восточном фронте. — Ред.) также снизила его влияние на Гитлера. Тем не менее Гитлер, видимо, хотел прояснить ситуацию с этими слухами перед тем, как принимать меры. Последним верным слугой фюрера, который у него оставался, был адмирал Дёниц, а поэтому его спросили, известно ли что-нибудь в его районе об этом сообщении. 28 апреля разговор с Берлином был невозможен между 5:00 и 16:30, поэтому ответ на этот вопрос был отложен до 16:50. Дёниц сообщил: «Здесь ничего не известно. Выясню и, если необходимо, дам опровержение».

Тем временем в Берлине трагедия близилась к своему апогею и к концу. В течение дня было прорвано внутреннее кольцо обороны города. Радиосообщение, посланное в «Фюрерброй», Мюнхен, Борманом в 22:00, свидетельствует о сгущающейся мрачной атмосфере в окружении Гитлера и их растущих подозрениях в отношении военных руководителей: «Вместо того чтобы обрушиться на войска-освободители приказами и призывами, руководящие штабы хранят молчание. Кажется, верность уступает место предательству. Мы остаемся здесь. Рейхсканцелярия уже в руинах».

Для вечернего совещания у Гитлера генерал Вейдлинг собрал все мыслимые доказательства — включая письмо от профессора Зауэрбруха, описывающего ужасную судьбу раненых, — чтобы доказать фюреру безнадежность продолжения борьбы. Он приказал своим командирам секторов подтянуться к рейхсканцелярии в 22:30, поскольку рассчитывал на новые важные указания. Вейдлинг наглядно описал безнадежность ситуации — прорыв за прорывом русских войск, потеря складов боеприпасов, продовольствия и медикаментов, прекращение снабжения по воздуху. В качестве последней меры он предлагал прорыв из «берлинского мешка». Предложение было поддержано генералом Кребсом, но подверглось яростной критике со стороны Геббельса. После продолжительных раздумий Гитлер признал, что ситуация безнадежна. Даже если прорыв удастся, сказал он, они просто попадут из одного кольца окружения в другое. И может случиться так, что ему придется ожидать конца либо в открытом поле, либо на какой-нибудь ферме. Поэтому Гитлер решил, что останется в рейхсканцелярии.

То, что это решение Гитлера было продиктовано эгоизмом, показывает замечание, которое он сделал во время совещания 25 апреля: «Если судьба решит иначе, тогда я исчезну со сцены мировой истории, как бесславный беглец» — и он дважды повторил слова «бесславный беглец». Еще одной причиной он назвал необходимость дать пример «всем тем, кого я осуждаю за их бегство». Если бы фюрер смог выиграть эту битву, он смог бы «уничтожить ряд генералов и других командующих, которые подвели в решающий момент».

Итак, Гитлер остался в Берлине, чтобы «разбить мощь великого азиатского хана».

В пять минут после полуночи 28 апреля адмирал Фосс телеграфировал из ставки фюрера: «Мы будем держаться до конца». Примерно в это же время Гитлер посетил фельдмаршала Грайма, лежавшего раненым в своей комнате и бывшего все еще не в состоянии улететь из-за нехватки самолетов, и дал ему свои последние наставления. Русские готовятся штурмовать рейхсканцелярию, сказал Гитлер, люфтваффе должны поддержать прорыв Венка к Берлину и атаковать русские позиции. Грайму было поручено также арестовать Гиммлера. В 4:05 утра Борман отправил подробные инструкции Дёницу: «Зарубежная печать сообщает о новых актах предательства. Фюрер рассчитывает, что вы будете обращаться со всеми предателями в Северной зоне с исключительной быстротой и суровостью. Исключений быть не должно. Шернер, Венк и другие должны сейчас доказать свою верность фюреру, сняв осаду как можно скорее».