Резидентура. Я служил вместе с Путиным

Начнем с того, как комплектовались кадры Представительства. Берлинский аппарат состоял примерно на две трети из москвичей. Резидентуры в округах приблизительно на три четверти состояли из сотрудников, взращенных периферийными органами КГБ в советской глубинке. Работать в округе было труднее, чем в Берлине. Я достаточно долго служил и в округе, и в столице, поэтому мне можно верить. Собственно, в округах начинались все сколько-нибудь интересные оперативные дела. Когда окружной опер выискивал в навозной куче наводок и зацепок жемчужное зерно и доводил дело до стадии оперативного контакта, к этой работе тут же подключался кто-нибудь из сотрудников Берлинского аппарата. Дальше трудились вместе, а в конце концов Берлин брал уже завербованного агента на связь. Брал, конечно, в том случае, если от него поступала стоящая информация. Чуете разницу между черной и белой костью? Окружной опер был загружен куда более опера берлинского. Ведь его подсобная агентура была разбросана по всему округу, и к ней надо было ездить иногда довольно далеко. А кроме того, ему вменялось в обязанность поддержание деловых контактов с рядом линейных подразделений соответствующих окружных управлений МГБ и полиции ГДР. В последнем он был сам заинтересован, так как немецкие друзья давали ему наводки. Опер берлинский был вообще отсечен от друзей и, кроме оперативной работы, ничего не знал. В Берлине связь с друзьями осуществляли другие лица. Берлинский опер часть зарплаты получал в западной валюте, о чем опер окружной не смел и мечтать. Само собой, берлинский опер одевался лучше опера окружного, он лучше одевал свою жену и своих детей. Он пил дорогой коньяк и курил дорогие американские сигареты. Правда, в 60-е и 70-е годы он был еще не жаден и делился коньяком и сигаретами с опером окружным. Валюта нужна была берлинскому оперу для прикрытия его работы в Западном Берлине. Зачем она была нужна генералам и секретарю парткома, которые видели немецкую агентуру только в фильме про Штирлица, ума не приложу.

Мы, сотрудники окружных резидентур, понимали, что у берлинского опера работа тоже не сахар и завидовать ему, если и можно, то не очень. Случалось, что наших ребят в Западном Берлине били, портили им машины, задерживали, подвергая изнурительным и унизительным допросам. Правда, такое бывало далеко не каждый день, но бывало. Все это делали преимущественно американцы, которые во все времена вели себя нагло и по-хамски. Но однажды случилось так, что наш солдат-часовой застрелил американского майора-разведчика, который проник на территорию одной из советских воинских частей и забрался в бокс с недавно поступившей на вооружение новой техникой. Вони, шума и гама было по этому поводу на весь мир. Вот англичане и французы вели себя более или менее корректно. Англичане даже взяли под охрану от хулиганских поползновений западноберлинских неофашистов памятник советским воинам, павшим при штурме рейхстага. Дело в том, что охранять приходилось не столько памятник, сколько стоявших у него советских часовых.

Однако вернемся к нравственному климату. Неравенство социального статуса сотрудников Берлинского аппарата и резидентур было очевидно. Доходило до того, что нашкодивших оперработников линейных отделов ссылали в округа на перевоспитание. Вроде как в рудники. Конечно, в Берлине было немало ребят, которые добросовестно старались помочь нам, и если брались за общее дело, то вкалывали не меньше нашего. А были и халявщики, снобы, любители покомандовать. В таких случаях возникали неприятные эксцессы, дополнительные нервные нагрузки.

С марта 1984 года небольшую часть заработка стали выплачивать в валюте всем, даже секретаршам и шоферам. С одной стороны, это было хорошо, так как повысился уровень жизни сотрудников, снялась некоторая напряженность в отношениях, в первую очередь между «валютными» и «невалютными» женами. С другой стороны, это было плохо, поскольку ручейки блатвы, устремлявшиеся в ГДР с разных концов нашей державы, сразу превратились в бурные потоки, что неизбежно должно было повлечь за собой снижение качества работы Представительства.

Но до 1984 года еще далеко. Я пока работаю в Галльской разведгруппе, поэтому давайте поговорим об особенностях существования крошечного коллектива разведчиков, состоящего из семи, пяти, а то и всего из трех человек. Здесь ты можешь иметь интимных друзей (а лучше их не иметь), но не должен иметь врагов. Если ты нарушишь этот священный принцип, то вся твоя жизнь и вся твоя работа пойдут наперекосяк. Здесь лучше скрывать свои симпатии и антипатии, поддерживая со всеми спокойные, ровные отношения. Тут ты весь на виду, поэтому не пытайся хилять от работы, лизать задницу шефу, наушничать, усмиряй гордыню свою, помогай слабому, не гнись перед сильным – и твои коллеги тебя оценят и зауважают, а может быть, даже полюбят.