Рядом с нами

Тогда, семь лет назад, правый крайний по рекомендации горкома был избран секретарем комсомольской организации. Первое время Костя успешно совмещал эту почетную обязанность и с работой в цехе и с футбольным календарем. Он был молод, энергичен, и его хватало на то, чтобы быть вместе с молодежью и на работе и после нее. Не знаю, так ли это в действительности, но клубный сторож утверждает, что именно в те годы и заводской клуб и заводской стадион жили настоящей, полнокровной жизнью. Тогда был организован знаменитый шумовой оркестр, в котором комсорг аккомпанировал певцам на ложках и организовал на заводе волейбольное соревнование. В этой спортивной баталии участвовало свыше шестидесяти цеховых, поселковых и просто никому не известных, «диких» команд. Кстати, одну из таких команд возглавлял ректор завода, вторую — парторг.

Молодежь была очень довольна своим комсоргом, полагая в простоте душевной, что именно так должен был жить и работать их молодой избранник.

Все шло как будто хорошо, да вот беда! Нашего комсорга подвели ложки. Те самые, которые были изображены на третьей странице молодежной газеты. Для секретаря горкома ВЛКСМ товарища Вельможкина эти ложки были свидетельством морального падения комсомольского активиста. И вот секретарь, прихватив с собой инструктора, отравился на завод для серьезной беседы с комсоргом.

— Позор! — сказал Вельможкин, размахивая газетным листом.

— На весь Союз! — добавил инструктор.

— В других городах комсорги играют на скрипках… — сказал Вельможкин.

— А мы на чайном сервизе… — добавил инструктор.

— Так я же на скрипке не умею! — простодушно заявил Костя.

— Он еще оправдывается! — сказал секретарь.

— Квасова надо ударить по рукам, — добавил инструктор. — Наш город занял первое место по области в сборе металлического лома, а нас толкают назад к шумовому оркестру.

— Бить не надо, — вмешался секретарь. — Квасов просто не в курсе. Я предлагаю сначала ввести товарища Квасова в курс, а потом уже бить.

Так как других предложений не поступало, то товарищ Вельможкин остался на несколько дней на заводе, чтобы ввести Квасова "в курс". Первое, что сделал Вельможкин, — это добыл для комсорга ставку освобожденного работника.

На этом сложное искусство введения "в курс" мололодого активиста не закончилось. Молодому активисту нужно было еще создать «условия». Опытный Вельможкин быстро справился и с этим делом. Он добыл стол, телефон, графин и пепельницу для окурков. Затем сложными манипуляциями Вельможкин выселил из здания конторы управляющего делами завода и повесил на его дверях новую табличку: "К. П. Квасов, секретарь комитета ВЛКСМ".

— Ну вот и все, — сказал Вельможкин. — Стол и телефон у тебя есть, теперь ты можешь спокойно руководить молодежью.

Трудно было Косте на первых порах осваивать новые условия работы. Раньше хоть и не был он "в курсе", однако все для него было ясно. Молодежь в цехе, и он вместе с ней. А теперь между ними стол, три этажа и бюро пропусков.

Правда, теперь у Квасова телефон. Нет-нет да и позвонит товарищ Вельможкин:

— Ну как, заворачиваешь?

— Заворачиваю.

— Правильно! Давай, заворачивай!

А что заворачивать, и неизвестно.

Но не напрасно товарищ Вельможкин хлопотал о телефоне. Телефон, как известно, сам по себе существовать не может. При нем обязательно должен быть технический аппарат. У Вельможкина при телефоне был специальный помощник. Добыл и Квасов себе помощника. Посадил рядом с собой златовласую Дусю. Дуся оказалась разбитным человеком; она добыла для себя стол, пишущую машинку и быстро установила контакт со всеми горкомовскими девушками. А эти девушки были на редкость любопытными особами: одной хотелось знать все, что касалось железных стружек и обрезков, вторая беспрестанно требовала цифр о сборе куриного помета, третья не могла уснуть, не собрав свежих сведений о всех полученных школьниками за день двойках и тройках.

Косте уже некогда было скучать. С утра он закидывал удочки в цеховые и поселковые конторы, выуживая оттуда всякую цифровую «плотичку». Днем он садился с Дусей за разборку «улова». Вдвоем они отсортировывали железные обрезки от медных и чугунных, уточняли данные о помете и выводили среднешкольные единицы и двойки, выделяя, какое количество из двоек приходилось на долю членов ВЛКСМ и какое на долю несоюзной молодежи.

Для чего требовались все эти сведения горкомовским девушкам, Костя не знал. Да это для него было теперь и не важно. Важно было то, что Костя, по публичному свидетельству Вельможкина, серьезно входил "в курс".

Пора романтических увлечений прошла. Костя понял, что создавать шумовые оркестры и волейбольные команды совсем не обязательно. Важнее сообщить в горком "среднесуточный охват молодежи культурными мероприятиями". И он сообщал: охвачено 832 человека, из них первым киносеансом 30 процентов, вторым 40 процентов, третьим 30 процентов.