«Рядом с троном – рядом со смертью»

Собственно, встревоженный вид сына боярского заставил меня немедленно двинуть в сторону Николиных ворот. До самого подхода к выходу в город мне казалось, что всё происходящее просто недоразумение и к моему появлению оно будет улажено. Однако встретивший меня Афанасий сразу послал какого-то воина за любым малым доспехом для меня и напрочь отказался выходить в город для беседы с бунтующим народом.

– Буянистый там народец, вроде по чарке давали, а иные уж перепились, – сообщил он мне обстановку. – Тут крик поднялся, будто хмельное то из гноя отхожего, посадские и взбаламутились.

– Ерунда это, пустое дело, вина из дерьма сделать никак нельзя, надо всё объяснить, – пытался я объяснить глупость происходящего старому воину.

– Может, и пустое, а кабатчика насмерть прибили, да двух людей твоих писчиков, что дворы дозирали, – Бакшеев пребывал явно не в оптимистичном настроении.

Тут меня завернули в принесённый стёганый тягиляй, и мы поднялись на стену крепости. На прилегавшей к кремлю площади и ближайших улицах стояли кучки возбуждённых людей, изредка что-то оравших и махавших руками. С заднего двора кабака к торговым лавкам выкатывали бочки со спиртным, которое там же и потреблялось совершенно неумеренно.

– Орали, будто нечистое, а вона как на дармовщинку-то заливаются, – подивился рязанец, волей судьбы ставший осадным воеводой.

К нам подбежал стрелецкий голова и заорал:

– Первое дело – пищали низовые надо дробом снарядить, по сим карамольникам жахнуть!

– Ты иди пушкарей уговори по соседям своим палить-то, – притормозил его боевой задор Афанасий. – Лучше расскажи-ка, милый друже, с чего более половины твоих воев с бунтовщиками заодно колобродит?

Данила Пузиков начал растерянно озираться. Действительно, внутри кремля находилось едва ли полтора десятка стрельцов. Остальные радостно братались с мятежными горожанами. Ещё внутри нашлось четверо пушкарей, трое вратарей, семь человек сынов боярских да около пятнадцати сторожей и истопников, которые также выполняли охранные функции.

– С таковым войском стен не удержать, – резюмировал ситуацию Бакшеев. – Снаружи-то человек двести, у каждого если не рогатина, так кистень найдётся. Да у служилых переметнувшихся самопалы имеются.

– Они, наверно, в карауле стояли, когда народ заволновался, – оправдывался стрелецкий сотник.

– Хороши караульные, во всяком лихом деле первые заводчики, – попенял упустившему дисциплину Даниле уездный окладчик.

– А где Ждан? – удивился я отсутствию верного дядьки, всегда находившегося поблизости.

– На всё воля Божья, княже, – потупил взгляд Афанасий. – Дьяк Алябьев будто видел, что на копья его подняли воровские люди, сам еле жив убежал. Да, может, попутал, у страха очи велики.

Меня как будто кувалдой ударило под дых, дыханье запнулось, и подогнулись колени.

Глава 27

Показ бунтовавшему народу с крепостных стен малолетнего князя мятежа не прекратил. Не стрелял никто из посада по осаждённым, и то было уже хорошо. Предполагаемого штурма тоже не начиналось, посадские особого желания лезть на стены не выражали. В основном горожане бражничали запасами, вытащенными с кабацкого подворья, переругивались с защитниками угличского кремля да требовали выдать им на расправу всех обидчиков.

К вечеру угроза прямого нападения практически полностью пропала, поскольку количество трезвого народа среди восставших не превышало пары десятков человек. В трапезной дворца заседали на импровизированном военном совете все из оставшихся дворян да стрелецкий голова с двумя своими десятниками. Основное предложение имелось всего одно – снарядить ночью гонца к Москве, и уже дня через четыре можно было ожидать избавления. Такое развитие событий совсем мне не пришлось по душе, ведь суровость местных законов могла привести к полному опустошению посада. Однако предложить ничего лучше я не мог, так что просто помалкивал.

Выборы гонца в столицу прервал топот ног по лестнице, влетевший истопник поклонился собравшимся и вымолвил:

– Сквозь водяную калитку казначея Ждана от реки тащат. Излихо он поранен, преставиться может хоть сей миг.

Ноги сами понесли меня навстречу людям, несущим израненного воспитателя. Тучков являлся одним из наиболее близких княжичу людей, он пестовал его с младенчества и поэтому относился ко мне с отеческой заботой. Да и я, несмотря на то, что разумом был постарше, всё более и более ощущал его скорее старшим родственником, вроде двоюродного дяди, чем подчинённым и придворным. Потеря этого человека нанесла бы нам тяжелейший удар.

После первого беглого осмотра при свете десятка факелов во мне окрепла надежда, что Ждан выживет. У него обнаружили два колотых ранения, к счастью, не задевших важных органов и кровеносных сосудов, также присутствовала огромная рваная рана на голове, однако кости черепа у везунчика оказались целы. Все остальные повреждения являлись лишь ушибами да растяжениями.

– Черкес его от Каменного ручья притащил, от рва пристенного, – сообщил один из добровольных санитаров.