Рядовые Апокалипсиса

— А что делать? Не мы такие… Как еще сейчас можно заставить молодых лбов, не желающих работать? Нет, я молчу про пенсионеров или, допустим, женщин с маленькими детьми. Даже в блокадном Ленинграде была категория «иждивенцы» и им еду «за так» выделяли. Не много, согласен, ну так много и не могли. У нас все не так ужасно, продуктов найдем и прокормим. Но именно таких. А вот совершеннолетних граждан, которые всю сознательную жизнь мобильными телефонами торговали или в перерывах между «Пауком» и «Одноклассниками» никому не нужные бумажки с одного угла стола на другой перекладывали… Вы что, правда верите, что подобные кадры пойдут работать? Нет, кто–то, возможно, пойдет. Но большинство будет сидеть на заднице и орать про свои порушенные злобными ментами права. Это у них сейчас модно. «Я свои права знаю!» А то, что права гражданина – это всего лишь «приятный маленький бонус» к его же обязанностям, – давно забыли, если вообще когда–то об этом слышали.

Ага, кажется, в точку попал. Батя нахмурил брови, задумался. А я продолжаю:

— Вот и выйдет, что одни будут, собой рискуя, крупы и тушенку со складов в замертвяченных городах вывозить и на стенах с автоматами стоять, а другие, пользуясь тем, что ни черта не умеют и уметь не хотят, будут, вопя про свои права, за их спинами сидеть и кашу, из той крупы сваренную, жрать? А не облезут? И даже не в этом главный вопрос. Главный – как скоро такая ситуация надоест тем, кто вывозит и стои́т?

— Нет, Грошев, тебе точно в писатели идти нужно было, – хмыкает командир. – Ну а если все равно не захотят: мол, сами с усами?

— Да ради бога! Человек работать должен осознанно и добровольно, иначе это не работник, а потенциальный бракодел и саботажник. Оно нам надо? Не хочешь – минимальный необходимый для жизни паек и защиту обеспечим, а остальное – сам, ежели уж склонность к самостоятельности вдруг проснулась. Оружие, вон, любой психически здоровый и несудимый за несколько минут получить может. А дальше – все сам. Вот только за попытки взлома магазинов в городской черте и воровство наказывать максимально жестко. Про грабежи, разбой и прочие «тяжкие против жизни, здоровья и собственности» я вообще молчу.

— И как наказывать будем? Расстреливать или вешать?

Нет, я так и знал, что икнутся мне еще мои московские «приключения».

— За убийства или изнасилования – однозначно. В остальных случаях – хватит и просто изгнания. Как говорится: «Вон – бог, а вон – порог». Не хочешь жить по–человечески с людьми – живи как хочешь с упырями. Сколько сможешь, столько и живи.

— Злобен ты, прапорщик, – задумчиво качает головой командир.

— Времена такие, товарищ полковник. Мне тут вчера наш Дядя Саня правильную вещь сказал: нет у нас сейчас возможности политесы разводить и в демократию играть. Или хоть кого–то спасаем, или все дружно медным тазом накрываемся. Лично мне вообще не хочется вонючим куском мяса по улицам шаркать и тухлую мертвечину жрать.

— Не поспоришь… Ладно, Боря, основную мысль твоей… ну, пусть будет – докладной записки, я понял. Остальное позже посмотрю, уж не обижайся. – Батя выразительно смотрит на часы у себя на запястье. – Дела не ждут. Скажу одно: такие вот мысли не тебе одному в голову приходят. Я со многими сейчас связь держу, в других местах похожие идеи тоже уже появляются.

И почему я совсем не удивлен? Похоже, прошло время политиков с их бесконечной демагогией о свободе–равенстве–братстве и прочих демократических ценностях. Времена настали суровые и к «рулю» встали военные. Которые не умеют много и красиво говорить, зато привыкли четко действовать.

— Одно мне скажи, Борис, как ты вообще до мыслей таких дошел? – пристально смотрит мне в глаза Львов и аккуратно стучит пальцем по монитору своего компьютера. – Я ведь понимаю, что это все – не экспромт, вчера на коленке сляпанный. Нет, что–то, конечно, именно сейчас выдумано, но вот основные–то идеи…

— Тащ полковник, если расскажу – все равно не поверите, – пытаюсь отшутиться я.

— А ты попробуй.

— Ну, в общем, есть… теперь, наверное, уже – было, в Интернете одно веселое местечко… Форум один. Это такое место…

— Грошев, ты командира совсем за дурака не держи, – ухмыляется Львов. – Я, конечно, малость постарше вас, хакеров доморощенных, буду, но не совсем уж темный и дремучий.

— Виноват! – изображаю я попытку подскочить по стойке смирно и продолжаю: – В общем, тамошние постоянные обитатели сами себя звали «Палатой параноиков». Ни больше, ни меньше. И занимались они на первый взгляд странным – обсуждали все возможные варианты гипотетических концов света. Любых, от ядерной войны до вторжения инопланетян, от очередной революции до падения метеорита. Забавное такое местечко…

— А, по–моему – сборище малахольных идиотов, – хмыкает полковник.

— Ну не без этого. И дураков, и тех, кто дураков изображал, просто так, от нечего делать, там тоже хватало. Но и вполне разумные мысли и идеи частенько проскакивали. Я там частым гостем был. Сидел, читал, прикидывал…

Ловлю на себе подозрительный взгляд Львова и улыбаюсь.