РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)

Адмирал Бахирев покачал головой. Он лично хорошо знал Беренса еще по тому времени, когда командовал бригадой балтийских дредноутов в прошлую войну, а "Петропавловск" был его флагманским кораблем. Если Михаил Андреевич говорит, что надо к берегу, значит, до Владивостока действительно дойти не сможет. Но вот топиться? Посмотрим! Можно ведь выбрать безлюдное место и худо-бедно починиться. Буксира и ремонтников из Владивостока, в конце концов, дождаться. Собственно, и идти-то тут недалеко...

- Приказ по отряду! - стал диктовать Бахирев сигнальщику. - Курс зюйд-зюйд-вест, на Лианкур!

Михаил Коронатович вглядывался в расстилавшееся над ним звездное небо - единственный ориентир среди окружающей его густой черноты. Умирающий перед новолунием тоненький месяц лишь подчеркивал этот мрак. Однако Бахирев был уверен, что найдет путь к крошечным спасительным островкам. Эти места он исходил еще в юности, когда был штурманом на "Манчжуре". А ведь старая канонерка и сейчас цела, пережив первую японскую войну единственной из всех русских канлодок на Тихом океане. Увидел ее во Владивостоке - аж прослезился, как вспомнил былые годы. Однако и поводил он свой кораблик - из Японского моря в Желтое и обратно, так что и сейчас бы провел с закрытыми глазами. Бахирев так и остался штурманом старой школы, не признающим новые изобретения. Как ему говорили адепты современной школы : "У штурмана, Михаил Коронатович, должны быть верный компас, точные часы, обороты винта и лот". А он им в ответ: "У штурмана наперед должен быть опыт!" В девятьсот первом, когда уже служил на "Наварине", Бахирев поправил ведущего мимо Франции в Россию эскадру сурового адмирала Чухнина, которого все боялись как черта. Так и передал на флагманский броненосец: "Ваш курс ведет к опасности!" И старый адмирал тут же скомандовал эскадре маневр, зная о способностях 33-летнего "наваринского" штурмана. Так что отыскать ночью с разбитыми компасами и хронометрами эти чертовы скалы будет для него делом чести.

В сумерках на мостике линкора "Полтава" белели бинты на обожженном лице командира корабля Сергея Валерьяновича Зарубаева, похожего сейчас на уэллсовского Человека-неведимку. Пять часов Зарубаев боролся с пожирающим его корабль пожаром и теперь был вынужден признаться самому себе, что проиграл этот бой. Бушующее на полубаке пламя не собиралось ослабевать. Очевидно, пока не выгорит вся нефть в поврежденных цистернах, огонь не угаснет. Значит, гореть будет всю ночь. Пока удавалось только сдерживать распространение пожара на новые отсеки, но и туда то и дело прорывался огонь, находя себе дорогу через вентиляционные ходы или коридоры электропроводов. Во внутренних помещениях было не продохнуть от жара и гари. Наверху, в удушливом дымном облаке, было не многим легче. Всё вокруг покрывал слой густой жирной сажи, по палубе и коридорам змеились протянутые брандспойты, люди шлепали ногами по разлившимся лужам. Впрочем, важно было другое. В темноте горящая "Полтава" будет, как маяк, указывать японским миноносцам расположение всего русского отряда. Зарубаев осторожно пошевелился, вздрагивая от боли в потревоженных ожогах, подозвал вестового:

- Передай на "Измаил". Следую самостоятельно на норд-нордвест! Постараюсь отвлечь на себя японцев. Остальным - удачно дойти!

Бахирев проводил взглядом удаляющуюся за кормой огненную точку "Полтавы". Наверное, так действительно будет лучше. Он всё же отправил в сопровождение "Сокол" и "Самсон". Контр-адмирал Коломейцев рад был уйти как можно дальше от свалившегося ему на голову Бахирева, а пара исправных эсминцев всё же какая-то помощь беспомощному линкору. Хотя бы принять людей. По настоянию Бахирева на миноносцы уже переправили "полтавских" раненых из лазаретов, да и вообще - всех лишних, особенно канониров. Из-за пожара на дредноуте артиллерийские погреба пришлось затопить, так что "Полтава" шла теперь совершенно безоружной.

Еще днем контр-адмирал Тацио выделил последний оставшийся у него боеспособный крейсер "Яхаги" для наблюдения за отрядом поврежденных русских кораблей. Попытка атаковать их при свете кончилась для 2-й японской минной флотилии весьма печально - один крейсер был потоплен, еще один и четыре эсминца - повреждены, в основном - огнем главного калибра больших кораблей. Однако ночью, когда маленькие юркие эсминцы скроются во мраке, всё должно было перемениться. Вечером адмирал Ямай отозвал Тацио по радио для нападения на основные силы флота, но тот, уходя, оставил "Яхаги" продолжать следить за русскими калеками, чтобы в темноте вывести на них пришедшие на смену эсминцы 3-й флотилии. Чтобы указать им нужный курс, японский крейсер подавал сигнал поднятым вертикально в небо прожектором. Впрочем, по мнению контр-адмирала Яманако, его эсминцы отлично отыскали бы цель и сами, горящий русский линкор можно было заметить издалека.