РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)

Как гром с ясного неба пришло радиосообщение с "Бодрого": на зюйд-весте замечен приближающийся японский эсминец. Обычно на случай атак вражеских кораблей авиаматки сопровождали крейсера. Дудоров пожалел, что не решился просить у Старка "Аскольда" или "Варяга". Двенадцать 6-дюймовок одного из этих старых кораблей могли бы здорово охладить пыл японских миноносцев. А сейчас приходилось надеяться только на старую канонерку "Маньчжур", уже тридцать лет служившую в Сибирской флотилии. Дудоров распорядился авиатранспортам дать ход, оставив два поднятых последними "аиста" на грузовых стрелах. Заправленные самолеты получили команду к немедленному взлету, чтобы не подставляться на воде под вражеский огонь. Неподготовленные гидропланы должны были заправляться с миноносцев, имевших аварийный запас бензина. Но чтобы поднять в воздух аэропланы требовалось не менее пятнадцати минут, а японцы приближались слишком быстро. Навстречу им двинулся, неторопливо рассекая волны таранным форштевнем, старенький "Маньчжур", когда-то ходивший под парусами чаще, чем под паром.

Контр-адмирал Сибакити Яманако собрал два своих дивизиона для удара по обнаруженным авиатранспортам. Восемь эсминцев шли в атаку, развернувшись в широкую сеть, чтобы удобней было действовать торпедами и артиллерией. Какого-то серьезного сопротивления от русских транспортов японцы не ожидали. Главное успеть захватить вражеские аэропланы на воде! "Касива" шел прямо на замеченные самолеты, не обращая внимание на стоявший рядом с ними небольшой трехмачтовый корабль, в котором опознали старую канонерку. "Маньчжур" не казался японцам опасным. Они помнили, как в давнем бою в Чемульпо, которым русские почему-то так гордятся, однотипный с "Маньчжуром" "Кореец" так ни разу не сумел добросить свои снаряды до японских крейсеров. Командир "Касивы" считал, что без проблем расстреляет противника из дальнобойного и скорострельного носового 120-мм орудия. О чем японцам не было известно - "Маньчжур" успел получить вместо прежних устаревших 8-дюймовых пушек новые 6-дюймовки, не уступавшие в дальнобойности 120-мм орудию эсминца.

Стараясь заслонять еще не взлетевшие гидросамолеты, "Маньчжур" открыл огонь, стреляя двухорудийными залпами. По "Касиве" также вел огонь из двух 75-мм пушек подошедший "Бодрый", но, впрочем, без особого успеха. Японцы отвечали и первыми поразили неповоротливую канонерку. В разбитой прямым попаданием кают-компании "Маньчжура" вспыхнул пожар. Другой японский снаряд пронизал насквозь офицерские каюты правого борта. Котельное отделение наполнило дымом, который не выходил более через разбитые вентиляторы. Но в конечном итоге сказалось более тяжелое вооружение канонерской лодки. 152-мм русский снаряд разорвался в машинном отделении "Касивы". Эсминец потерял ход, превратившись в неподвижную мишень. Новое попадание поразило ему котлы. Мощный взрыв повалил трубы и сорвал большую часть палубы. Окутанный дымом и паром корабль перевернулся и исчез под водой.

Скоротечный бой привлек внимание других японских эсминцев. Грохот 6-дюймовок заставлял относиться к "Маньчжуру" с уважением. Авиаматки "Мациевич" и "Нестеров" в это время уходили полным ходом на северо-восток, в кильватере у них держались "Грозный", "Бравый" и "Бойкий". "Бодрый" вместе с поврежденным "Маньчжуром" продолжали прикрывать взлетающие с воды аэропланы. Три первых "аиста" направились к вражескому отряду, пытаясь если не потопить, так задержать его. Как оказалось, атаковать в открытом море маневрирующие на полном ходу эсминцы было гораздо сложнее, чем стоящие на якоре в гавани. Лишь одну торпеду из трех удалось сбросить достаточно близко на пересечку курса головного "Минекадзе". Эсминец не успевал уже уклониться, однако и эту мину отбросила в сторону поднятой кораблем волной. "Аисты" один за другим поднимались в воздух, над эсминцами трещали моторами без малого десяток самолетов. Они по-прежнему не добивались успеха, хотя фонтаны от бомб несколько раз окатывали палубы эсминцев. Атаки приобретали всё более демонстративный характер. В них участвовали и "пустые" самолеты, успевшие сбросить мины и бомбы. Японцы не могли разглядеть, есть или нет боезапас внутри фюзеляжа русского гидроплана и, на всякий случай, отворачивали от каждого аэроплана.

Последний "аист", у которого оставалась торпеда, атаковал, стараясь сбросить торпеду как большую бомбу - прямо на палубу первого подвернувшегося корабля. На "Каэде" русский аэроплан заметили, только когда он вывалился из дыма над трубами переднего мателота. Сброшенная с самолета торпеда пронеслась сверкающей сигарой низко над трубами, зацепилась за грот-мачту и, перекувырнувшись, с грохотом вонзилась хвостом в палубу за кормовым мостиком. Пройдя корабль насквозь, она проткнула днище и выскочила наружу, погнув напоследок правый гребной вал. "Каэде" затрясло и стало сносить в сторону, из пробоины хлестал фонтан. Заработали помпы, борясь с затоплением, но скорость корабля упала до 10 узлов, и он отстал от остальных эсминцев.