РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)

Позади "Нестеров" открыл столь же ураганный огонь по "Савакадзе", который сразу же получил несколько подводных пробоин и потерял дымовую трубу. На выручку ему пришли "Саги", "Сакаки" и "Кусиноки", ранее готовившиеся расправиться с тремя русскими миноносцами, но под шквальным огнем с гидрокрейсера малые эсминцы-"каба" смогли лишь прикрыть отход потерявшего ход "Савакадзе". "Минекадзе" продолжал бой в одиночестве. По нему теперь стреляли и "Мациевич", и "Нестеров", и даже выдвинувшиеся русские миноносцы из своих 75-мм пушек. Лейтенант Угаки взял вправо, выходя на полном ходу из боя. "Минекадзе" продолжал следовать за авиаматками на безопасном расстоянии. Контр-адмирал Яманака из лазарета одобрил тактику лейтенанта Угаки - следить за авиатранспортами, не давать русским самолеты приводняться и ждать подкрепления. О нем Яманака уже запросил по радио командующего флотом. Огрызающиеся огнем авиатранспорты были явно не по зубам оставшимся в строю пяти японским эсминцам, из которых четыре имели лишь по одному орудию серьезного калибра.

Поврежденным "Савакадзе" и "Каэде" было приказано возвращаться в Гензан. В это время "Каба" лежал в дрейфе, чтобы подобрать сампанами моряков с затонувших "Бодрого" и "Маньчжура". Внезапно над японцами, занятыми спасательной операцией, появилась четверка гидросамолетов с "Энгельса". Они добрались до места после долгого перелета над морем. Не имея никак сведений о происходящем внизу и наблюдая стоящий без хода японский эсминец, "энгельсовские" пилоты вышли в атаку, высыпав сверху на "Кабу" восемь 50-кг бомб. Хотя ни одна из них не попала в корабль, несколько разорвалось совсем рядом, едва не опрокинув эсминец. Его обшивка запестрела осколочными пробоинами, во многих местах листы были вдавлены, швы между ними разошлись, заклепки вылетели. На "Кабе" стало быстро затапливать шкиперскую, носовой кубрик, вода постепенно заливала котельное отделение. После сигнала о помощи к тонущему эсминцу спешно подошел "Суги", забрав людей. Переполненный спасенными с трех судов, небольшой и неустойчивый "Суги" потерял боеспособность и тоже был отослан в Гензан. С "Минекаде" остались лишь два малых эсминца - "Сакаки" и "Кусиноки"

Борис Дудоров понимал всю сложность ситуации, в которой он находился. Положение складывалось так, что в ближайшее время могла быть потеряна вся корабельная авиация. Ходившие вокруг японские эсминцы не давали спокойно принимать самолеты, севшие на воду. К тому же любая задержка означала сейчас увеличение риска, что авиаматки догонят новые, более сильные вражеские корабли. А, может, отказаться от спасения самолетов? Их уничтожение хотя бы на время отвлечет японцев. Авиатранспорты тем временем, возможно, смогут оторваться от врага. Ну а летчиков, даст Бог, успеют забрать миноносцы. Капитаны обоих авиатранспортов предлагали именно это. Но нетрудно было представить, как воспримут такое решение начальники летных отрядов - Вирен и Грузинов, да и остальные летчики.

Дудоров с досадой потер лоб. А сам он кто больше - летчик или моряк? Наверное, всё же, моряк. Он и в воздух-то сам поднимался лишь считанные разы. Если моряк, то должен ради спасения кораблей без лишней жалости бросить аэропланы, как в старину в шторм отправляли за борт медные пушки. Ведь самолет для моряка - всего лишь дальнобойное орудие особого рода. Не то авиатор. Для него как раз корабль-авиаматка - простой носитель крылатых машин. Если бросить сейчас "аисты", их потеря будет означать провал всей операции, поставит крест на всем дальнейшим развитием русской морской авиации. Нет! Самолеты бросать нельзя!

Дудоров распорядился поставить "Мациевич" и "Нестеров" фронтом, бортами друг к другу. Догадаются ли летчики садиться в пространство между кораблями, под защитой гидрокрейсеров? Теперь с какой бы стороны не подошел японец, его встретит огонь шести орудий - бортовой батареи одной из маток или носовых и кормовых орудий двух кораблей. Самолеты устремились на посадку. Первым между авиаматок сели на последних каплях горючего самолеты с "Энгельса". За ними последовали другие самолеты, приводняясь по очереди на отведенную им полосу моря, выруливая уже на воде поближе к транспортам. Один гидроплан не успел отойти, и в него с треском влетел садившийся следом. Оба сцепившихся воедино искалеченных аппарата начали тонуть. Неожиданно эта плавающая на воде куча перепутанных ажурных конструкций пришла в движение, будто у нее заработал непонятный подводный движитель.

- Торпеда! Торпеда! - закричал один из державшихся за останки разбитой машины летчиков.