Ричард Длинные Руки – гауграф

Они обменивались обвинениями и, похоже, снова собирались вернуться к старой доброй драке, самому простому и понятному способу выяснить, кто прав.

Я прокричал:

– Бросьте монету! Померяйтесь на палке! А теперь убирайтесь отсюда, драться нужно на просторе. В трактире дозволяются только короткие драки, а вы затеяли войну на полгода… Брысь на улицу.

Ворча и переругиваясь, они все-таки послушались и в самом деле потянулись на двор. Я перевел дыхание, не думал вообще-то, что мой голос прозвучит так авторитетно. Или это не голос, а мои рыцарские сапоги сказали веское слово.

Сэр Ульрих опустил миску на стол и сказал с презрением:

– Дураки!

– Еще какие, – согласился я.

– Нашли из-за чего драться!

– Дураки, – согласился я снова.

– Из-за коров, – сказал он с невыразимым презрением. – Надо же!.. У кого лучше доится. Нет, какие дураки. Сказано, простолюдины. Даже не мужчины. Мужчины дерутся за улыбку дам, за оброненный платочек, за взгляд украдкой… Эх! За это и на смерть пойти можно, это красиво и благородно!.. А из-за коров? Тьфу на них. И еще раз тьфу. И тьфу-тьфу, чтобы мужчины никогда так не падали.

Сэр Герцель вскинул кубок.

– За благородных женщин! – провозгласил он с чувством. – За их милостивые взгляды!..

– За их улыбки украдкой, – сказал сэр Ульрих.

– …тайком от мужа, – добавил сэр Герцель игриво.

Дверь с треском распахнулась, ворвалась толпа яростно орущих людей. У многих в руках палки, дубинки, колья. За столами начали вскакивать с криками:

– Они привели подмогу!

– С ними братья Коцюбы!

– Сволочи, это нечестно…

Мы кривились и морщились, я сказал сварливо:

– Допивайте вино, убираемся из этого свинарника.

– Именно свинарника, – поддакнул сэр Ульрих брезгливо. – Подумать только, еще нашли таких же дураков…

Я первым опустил на стол кубок, хотя не осушил и до половины. Сэр Герцель допил старательно, даже выловил последние капли, грех оставлять вино в чаше.

Сэр Ульрих поднялся.

– Уходим?

Когда мы пробирались под стенкой к выходу, меня крепко задели по плечу, второй раз в спину треснуло брошенной табуреткой. Я стерпел, понятно же, промахнулись, криворукие, но сэр Ульрих разъярился, как посмели обидеть его сюзерена, с воплем развернулся и нанес сокрушительный удар в лицо обидчику.

Тот рухнул, даже не пикнув, но на сэра Ульриха в свою очередь посыпались удары. Он рычал и расшвыривал мощными ударами, затем его треснули сзади по голове дубинкой и свалили на пол. Сэр Герцель с криком ринулся на помощь.

Я протолкался к выходу, везде эти орущие и вопящие, размахивающие кулаками, оглянулся, но увидеть ничего не успел: чей-то тяжелый кулак саданул в скулу с такой силой, что вспыхнули искры.

Злость вырвалась наружу быстро, словно сидела наготове и ждала момента. Я ударил, ударил еще раз и ощутил сладостное наслаждение, что от моих кулаков отлетают, словно бью наотмашь толстым поленом. Народу в зале, кажется, стало еще больше, прибыли сторонники и к другой стороне. В зале стало тесно, дрались уже не только кулаками, но и локтями, коленями, головами, я слышал яростный рык сэра Герцеля, воинственный клич сэра Ульриха, а сам быстро поворачивался уже в центре зала и бил жестоко, не разбирая, кто из них недомерковец, а кто антинедомерковец.

Таверна наполнилась воплями, треском, грохотом, пол вздрагивал от падения тяжелых тел. Пронзительно кричали женщины, наконец, как сквозь вату в ушах, я услышал далекий крик сэра Ульриха:

– Сэр Ричард!.. Сэр Ричард!.. остановитесь!..

Я с наслаждением врезал кулаком в лоб набежавшему человеку, второго швырнул через весь зал, стена вздрогнула, с полок посыпалась посуда, затем сорвались и сами полки.

Кровавый туман перед глазами поредел, я увидел перед собой испуганное лицо сэра Герцеля.

– Остановитесь, сэр Ричард, – повторил он. – Что с вами?

Я потряс головой, вся таверна завалена стонущими людьми и разбитыми в щепки столами и лавками. Наверху на лестнице визжат испуганные женщины. Хозяин выглядывает из окошка кухни.

– Не знаю, – ответил я откровенно. – Нашло что-то…

Он покачал головой.

– Так нельзя…

– Знаю, – ответил я. – Сам не знаю, почему так накатило. Вообще драться нехорошо.

Он снова покачал головой.

– Позвольте не согласиться, благороднейший сэр Ричард. Драться можно и нужно. Но это же простолюдины!

– Так я не мечом, – напомнил я. – Как и они, кулаками. И прочим подручным инвентарем.

Он посмотрел с укоризной.

– Простолюдинам достаточно пары затрещин да пинков в зад. Нельзя же спускаться к ним с наших высот благородного происхождения. Мы же рыцари! А вы с ними, как… с равными, уж простите за отвратительное сравнение.

– Я демократ, – ответил я со вздохом. – Где-то глубоко внутри. Хоть и стыжусь этого, но где-то и как-то вылезает эта гнусь.