Ричард Длинные Руки — гроссграф

- А что во мне не так? - поинтересовалась она. Все же, как ни уверена в себе, но постаралась и бровки приподнять, и глаза сделать крупнее, и губы сложила бантиком, даже выпрямилась сидя, чтобы спина прямее, а грудь заметнее.

- Сиськи маленькие, - сказал я безжалостно, - жопа холодная… Нет, у меня нормальные вкусы сильного здорового мужчины. И умного, кстати. У умных другие вкусы.

Она запнулась на миг, даже губку прикусила, но тут же рассмеялась победно и безжалостно:

- И ничего у меня не холодная! Но вам, сэр, этого никогда не проверить.

Я вздохнул с великим облегчением.

- Спасибо, успокоили. А то уж я опасался, что воспользуетесь отсутствием сэра Тамплиера и лишите меня невинности. С вашего позволения я вот тут лягу. Постарайтесь на меня не набрасываться, хорошо? Сдержите свои порочные страсти, ладно?

Раздался топот, в нашу сторону несется нечто крупное и рогатое, но как-то странно, боком. Леди насторожилась, быстро взглянула на меня, я не среагировал, а Бобик положил оленя возле нас и снова ринулся в лес.

Я в самом деле почти не обращал внимания на женщину, тут не до них, когда жизнь на волоске, а шкуру уже могу представить на барабане. Хотя нет, барабанов я что-то не видел, значит, крестовые походы еще не начались, эти штуки из Сарацинии завезли уже после них вместе со странной привычкой мыться.

Так в чем же мощь этого Тамплиера? Другого я бы уже побил, я тоже не сахарный пряник. Может быть, в его длинных волосах? Фарамонд, создавший новую нацию франков, а на ее основе - величайшую державу, дал и первую династию полулегендарных королей, так называемых «длинноволосых»: все они были обязаны носить длинные волосы, а чтобы отобрать у такого престол - достаточно было срезать ему волосы, так что «длинноволосые» оберегали свои волосы пуще жизни.

Когда был пленен авиньонский папа римский Бенедикт Тринадцатый, он дал обет не сбривать бороду и даже не подстригать, пока не добьется освобождения и победы. Вожаки гезов поклялись не подстригать бород, пока жестоко не отомстят за вероломно убитых соратников.

Фидель Кастро и его сподвижники поклялись отпустить бороды и не сбривать до тех пор, пока не свергнут проклятого диктатора Батисту и не захватят власть на своей родной Кубе. Их так и назвали «бородачами». Они ушли в горы, сражались, собрали сторонников, а потом все-таки одержали победу. Весь мир следил, как бородачи свергли власть диктатора, распределили роли в правительстве, а затем сбривали бороды, но один из руководства по имени Че Геварра заявил, что надо зажигать пожар и мировой революции, потому он не останется жить-поживать на достигнутом, а пойдет во всей небритости во имя великого революционного обета поднимать народ по Латинской Америке.

Сам Фидель тоже не сбрил бороду, для него война не окончена, и потому остался героем и дальше, в то время как его соратники, сбрившие бороды, купались в славе, наслаждаясь выполненным трудным обетом.

Самсону достаточно было лишиться длинных волос, тут же стал беспомощным. Ага, не здесь ли секрет? Если уговорить эту красивую дуру, а красивые - они все такие, то можно бы в соавторстве и одолеть этого монстра…

Зайчик примчался из кровавого заката, огромный кабан лег рядом с оленем, а Бобик торопливо ушмыгнул в лес, пока я не остановил.

Леди сказала саркастически:

- Всем работу нашли?

Я ухмыльнулся:

- Гроссграф я или не гроссграф?

- Не гроссраф, - отрезала она безапелляционно. - И никогда им не будете.

- Почему?

Она пожала плечами.

- Да хотя бы потому, что сэр Тамплиер закопает вас тут же, где и разлеглись! Еще и молитву над могилкой прочтет. Он благочестивый.

- А вы такая милосердная, - сказал я, - просто умираете от жалости.

- С какой стати?

- Но ведь христианская душа откинет копыта!

Из леса выметнулся Бобик, мокрый, бросил перед нами огромного сома и спешно унесся обратно, пока я не сказал, что уже хватит. Леди проводила его удивленно-задумчивым взглядом, в глазках появилось иное выражение. Я понял, что с Тамплиером над моим трупом начнется очень даже нехилый торг.

Земля задрожала, затряслась, донесся приближающийся гул. Из темноты, как порождение ночи, вынырнул всадник на чудовищном коне. Яркая попона кричаще напомнила, что конь даже не вспотел, хотя пена с морды падает клочьями, а сэр Тамплиер спрыгнул все так же легко, повернулся и снял с конского крупа молодого оленя.

Взгляд его упал на гору оленей, кабанов, гусей и разных рыб. Я видел, как рыцарь оцепенел и застыл, как вкопанный столб.

Я сказал поспешно:

- Не обращайте внимание, сэр, на забавы моей милой собачки. Она любит снабжать провиантом наше войско! Но я предпочту мясо оленя, убитого вашей недрогнувшей рукой. Какие там маленькие братья, ерунда какая…