Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Во дворе уже глухая ночь, но ясная, безоблачная, на темном небосводе с одной стороны бледная луна. Багровый диск Маркуса упорно стремится к центру, а россыпь звездочек лишь оттеняет интеллигентность луны и грубый солдафонский напор инозвездной твари.

Конюхи вывели Зайчика, я поднялся в седло и вскинул руку в небрежном прощании в сторону балкона. Азазель помахал в ответ.

Бобик подпрыгнул, красиво развернулся в высшей точке, это выглядит эффектно, хоть и непонятно, понесся длинными прыжками в сторону собора.

В самом деле, мелькнула мысль, понимает больше, чем о нем знаю. Умница моя ушастая. Только умнеть не хочет, ему больше нравится жить в беспечной радости. Знает, умным все не в радость и за все горько.

Бобик за пару сот ярдов от собора резко остановился, подпрыгнул, нюхая воздух, возбужденно взвизгнул.

— Поймал? — спросил я радостно. — Погнали!

Зайчик вслед за черным соперником на мою любовь тоже вытянул шею в стремительной скачке, и дальше ускоряющийся грохот копыт, теплый встречный ветер не зло, но настойчиво попытался остановить или хотя бы задержать, мир быстро мчится навстречу, мелькая по бокам и пропадая там сзади в ночи.

Какое счастье, что похитил не ангел, а всего лишь маг. Хотя это не обязательно значит, что вовлеченных в заговор ангелов мало или что они уже кончились. Те, кто все замыслил, точно не бегают, как дураки с высунутыми языками, и не стараются сделать все своими руками. И привлекли народу как можно больше. Кого-то на добровольной основе, подсунув идею, что нужно уничтожить тех, кто смеет противиться карающей руке Господа, а кому-то пообещав высокое покровительство и преференции.

Мчаться в указанном отцом Дитрихом направлении пришлось недолго: никакой маг не унесет тяжелую добычу на другой конец земли. Минут через пять Бобик обогнул небольшую гряду скал, и за ними открылась почти отвесная стена, сильно изрезанная трещинами и кавернами.

Бобик повел носом, ловя запахи, решительно ринулся в сторону пары трещин. Вблизи одной бродит оседланный конь с оборванным поводом, брезгливо нюхает камни.

Увидев нас, в испуге отбежал, но не помчался прочь, а остановился в настороженности, каждое мгновение готовый ринуться со всех ног.

Бобик, не обращая на него внимания, остановился у трещины, понюхал и только сунулся в одну, как я рявкнул:

— Стоять! Это тебе не на кухню.

Зайчик злорадно фыркнул, Бобик обиженно оглянулся, но я покинул седло и, обнажив меч Вельзевула, двинулся в щель. Постепенно она расширяется, горы хоть состоят из камня, но с возрастом, как и деревья, обзаводятся дуплами. И так же, как и в дуплах, что со временем расширяются, в пещерах кто-то да поселяется.

Сперва это выводок летучих мышей, потом мелкие зверьки, лисы, волчья стая, медведь, а в конце концов, если достаточно просторная, то поселится и дракон, а то и целое семейство.

Но хуже всего, когда пещеру облюбовывает разбойничья шайка. Выкурить трудновато: защищаться от наступающих легко, кроме того, еще и пару запасных выходов приготавливают вдали от основного входа...

Бобик шел сзади и сердито сопел в спину. Зайчика пришлось оставить, кони не привыкли на коленях, это мы с Бобиком, если надо, там, где дракон не проползет и арбогастр где не промчится, герой на пузе проползет, и ничего с ним не случится...

— Тихо, — сказал я. — Не хрюкай. Слышишь?

Он попытался протиснуться мимо меня вперед, едва не размазав сюзерена по каменной стене, но я ухватил за холку, удержал и отпихнул за спину.

— Слушай оттуда, — велел я. — И нюхай... Да не меня, морда нахальная.

Ход становился цивильнее, уже и я начал улавливать вроде бы нечто женское, феромоны какие-то. Затем ход резко расширился и вывел в просторную пещеру, где на той стороне вверх ведут прекрасно вытесанные ступеньки, что скрываются за поворотом стены.

— Жди здесь, — сказал я. — Ты же не попугай, чтобы ходить по лестницам? Ну вот, сядь и жди.

Пещеру я пробежал под стеночкой, а там, ступая на цыпочках, начал подниматься, постоянно вслушиваясь. Однако это снаружи то ветер шумнет, то пролетающая ворона так каркнет, что присядешь в испуге, а здесь все тихо, как в могиле, и я поднялся примерно на пару этажей, открылась пещера, но ступеньки повели выше.

Я хотел было пойти дальше, но в пещере нечто звякнуло металлическим, донесся глубокий вздох. Осторожно вытянув шею, я заглянул, насторожился.

Под стеной сидит достаточно крупный молодой мужчина с металлическим ошейником неприятного черного цвета. Цепь тянется к штырю, вбитому в стену. Вид у пленника безрадостный, но жив, хотя на плече, шее и даже на боку засохшая кровь.

Я приблизился тихонько, но он услышал, поднял голову. Молодое лицо, достаточно красивое, хотя и подпорчено слишком уж надменным выражением, в глазах страх прячется за желанием выглядеть доблестно и героично.

— Ты кто? — спросил я. — Вурдалак? Или вервольф? Или, упаси Господи, перевертень?

Он смерил меня непонимающим взглядом.

— Что?

Голос его прозвучал с хрипотцой, но тоже с надменностью и даже долей чванства.

— Ошейник, — объяснил я. — Железный ошейник не дает вам превращаться в более... ну, приятный образ.