Ричард I Львиное Сердце

Постоянный наплыв гостей из всех уголков империи удивлял местных жителей, сообщает Дицето, а Ньюбург замечает, что на протяжении всего плена в Ричарде принимали деятельное участие его соотечественники. И король не только посылает из Германии указы, но и руководит церковными назначениями, разрешает и повелевает, как истинный король. Оживленные контакты с отчизной выбивают почву из-под ног Иоанна и Филиппа, ведущих пропаганду против Ричарда. Ведь, если вначале Иоанн утверждал, что его брата больше нет в живых, то позднее он стал уверять, очевидно полагаясь на заверения Филиппа, что Ричард никогда не вернется. Но и этому верили все меньше и меньше — возвращавшиеся из Германии привозили с собой совсем иные известия, а именно, что освобождение задерживается только из-за промедления со сбором выкупа, и механизм сбора средств набирал новые обороты. Ричард распорядился завести ведомость, где указывать имена пожертвователей и вносимые ими суммы, чтобы он мог знать сколько и кому должен, и выявляются удивительные последствия. Королева-мать и юстициарии, ведавшие практической стороной дела, обложили для начала все рыцарские поместья, ввели общий налог на светские сословия в размере четверти годового дохода и реквизировали у церкви всю золотую и серебряную утварь, стоимость которой Ричард впоследствии частично возместил.

Среди тех, кто посетил Ричарда в плену, было немало доверенных лиц короля, через которых он передавал секретные послания. Из его канцелярии вместе с ним в плен попал магистр Филипп, позднее к ним присоединится канцлер Лоншан, как и многие другие. Согласованность действий с лондонским правительством была отменная, поскольку Ричард имел возможность не только передавать свои пожелания, но и позаботиться о том, чтобы его на первый взгляд не совсем понятные распоряжения верно истолковывались. Дицето сообщает об одном адресованном верховному судье Уолтеру Руанскому послании, в котором Ричард отдает распоряжение исполнять только те его указания, которые будут для него полезны и не уронят его чести, а на прочие не обращать внимания. Это свидетельствует о его вере в способность правительства принимать решения, и посему не выглядит столь двусмысленно, как могло показаться вначале, поскольку, с одной стороны, все друг друга знают, а с другой, в то время меньше доверяли писаному слову, чем переданному устно комментарию надежного подателя письма. А в таких людях и в Германии у Ричарда недостатка не было. Для нас этот пример с письмом прекрасное доказательство его двойной стратегической игры и тактики неагрессивного, но разумного и тайного сопротивления. Есть один еще более удачный пример…

В душещипательном письме от 30 марта («mater dulcissima»[154]), которое одновременно носило как благодарственный, так и просительный характер, он обращается к матери с просьбой лично позаботиться о том, чтобы Хьюберта Уолтера избрали архиепископом Кентерберийским. Тем же числом датирован и соответствующий приказ Уолтеру Руанскому и юстициариям. Этот близкий друг Ричарда, Хьюберт Уолтер, еще по пути из крестового похода узнал в Италии о пленении Ричарда и немедленно сделал соответствующее представление в римскую курию, после чего поспешил к королю в Шпейер. Теперь Ричард хотел сделать его гарантом своего скорейшего освобождения и стабильности в Англии. Реализацию своего выбора Ричард определяет как самое свое заветное желание после стремления к свободе. И с полным основанием: и в спокойные времена своенравный архиепископ Кентерберийский был бы тяжкой обузой для английского престола, а уже теперь, когда церкви предстояло внести основную сумму выкупа, послушный первосвященник был жизненно необходим. Но и это еще не все: он должен был стать двигателем машины по сбору средств и потеснить на вершине власти Уолтера Руанского, более того, — и это ему удалось как нельзя лучше, — он должен был обеспечить на время войны с Францией мир в островном королевстве и по возможности избавить короля от английских забот в будущем. Одно это уже заставляет Ричарда умолять ни в коем случае не медлить. Того же 30 марта летит из Шпейера приказ приору и конвенту Кентерберийского монастыря, «sub omni celeritate»[155] приступить к избранию архиепископа, причем предписывается строжайше следовать указаниям королевы-матери и подателя письма протонотариуса Вильгельма де Сен-Мер Леглизского. Следовательно, такое безотлагательное распоряжение отдает Ричард, прежде чем исчезнуть в Трифельсе, а насколько он там задержится, ему было вовсе неизвестно. 30 мая Хьюберт был действительно избран. Это оказалось не таким уж простым делом, учитывая давнишние споры между епископами и монахами, из которых был найден остроумный выход, заключавшийся в том, что обе комиссии на отдельных заседаниях выбирали королевских кандидатов.