Ричард I Львиное Сердце

В литературе, вместе с тем, встречается мнение, что пожалование Бургундии в лен рассматривалось как замена ставшего в глазах императора нереальным вассального подчинения Англии и что оно не состоялось потому, что окончательное предложение Филиппа императору, поставило Ричарда в столь тяжкое положении, что он счел за лучшее признать вассальную зависимость Англии в целом. Подобная функция Бургундского королевства предполагала бы такую расстановку сил, при которой Генрих был с самого начала слабее, а Ричард сильнее, и опирается на мнение, что не нашедшее отражения в Вормском договоре превращение Англии в лен с помощью Ричарда, в действительности никогда бы не могло быть предметом соглашения. Данная теория представляется крайне несостоятельной уже потому, что исходит из предпосылки о полной неожиданности предложения Филиппа, тогда как нам известно, что тот с самого начала добивался выдачи Ричарда, хотя Генрих никогда и не рассматривал французский вариант как равноценный, чему в немалой степени способствовали уступки Ричарда. То, что финансовое предложение Филиппа ни в коем случае не было настолько выгодным, чтобы объяснить перемену во взглядах Генриха, будет нами еще продемонстрировано. Скорее, изменилась сама ситуация для Генриха, и произошло это вследствие отказа Ричарда принять от него Англию в качестве лена, и нам остается гадать, не потому ли потерпел неудачу бургундский проект, что он потерял для Ричарда всякую ценность, и не потому ли он не пожелал идти на большие уступки, то есть решил смириться с regnum Provenciae только для того, чтобы избежать превращения Англии в лен, ведь именно для него, а не для Генриха, это был запасной вариант.

Согласно другому мнению в намечавшейся передаче Бургундии Ричарду видится вознаграждение, «своего рода ответный подарок» императора Ричарду за его hominium в отношении Англии, который, однако, так и не был сделан. Тут же возникает вопрос: почему же? Ответить на него невозможно. Прежде всего следует выяснить, могло ли вообще быть королевство подарком, и был ли Генрих VI способен на такой подарок. В конце концов подарок становится таковым лишь в том случае, если он в радость получателю, и здесь не следует излишне теоретизировать — достаточно обратиться к реальной политической ситуации и проанализировать сферу интересов Ричарда. Утверждать, что еще Генрих II якобы планировал экспансию в этом районе, так как в 1173 году хотел женить Иоанна на наследнице Морьенн-Савойи и переносить нечто подобное на Ричарда, было бы натяжкой. Знакомство Ричарда с этой страной ограничивалось тем, что однажды ему довелось ее пересечь. Направляясь в крестовый поход, он спускался вниз по Роне от Лиона к Марселю, и при этом имел место неприятный инцидент: когда жители Монтелимара стали насмехаться над крестоносцами, — а с Ричардом были исключительно его люди, так как Филипп избрал другой путь, — он взял город и какое-то время вел за собой взятого в плен владельца замка. Подобная стычка могла случиться повсюду, на пути любой армии, но здесь особенно, так как Прованс севернее реки Дюране, «маркграфство» Прованское было доменом графа Тулузского. Следовательно, если бы Ричард захотел утвердиться в долине Роны, ему в первую очередь пришлось бы считаться с этим противником. В соседнем Дофине сидел герцог Бургундский, сильнейший вассал французского короля к западу от границы, причем умерший к концу крестового похода Гуго III вел себя так, как если бы Ричард был его личным врагом. И как знать, сохранили ли бы граф Тулузский и новый герцог Бургундский лояльность по отношению к своему сюзерену-императору, если бы тот прислал в эту страну их врага номер один. Еще в южной Бургундии оставалось «графство» Прованс, примерно в границах нынешнего Лазурного берега, арагонский Sekundogenitur[171]

, который соперничал с Тулузой за господство в разделенном с 1125 года Провансе. Традиционную дружбу с Арагоном, до самого недавнего времени являвшуюся одним из столпов всей его аквитанской политики, ничто не смогло бы спасти, если бы император таким образом пожелал бы положить конец фактической независимости страны. Вместе с тем, это означало бы, что южные границы Аквитании, которым пока что не угрожал Арагон и которые были защищены в результате брачного союза с Наваррой, перестали бы быть безопасными. Альфонс II Арагонский, если бы у него отобрали Прованс, мог бы напасть прямо на Аквитанию, объединиться с аквитанскими повстанцами, возможно даже заключил бы еще более опасный союз с Тулузой. Уже во время тулузских походов Ричарда в конце восьмидесятых Филипп пытался взять на себя функции защитника Тулузы, и теперь появление Ричарда на юге грозило толкнуть целую область в объятия Франции.