Ричард I Львиное Сердце

Весь проект приобретал смысл только в том случае, если бы Генрих VI хотел сделать Ричарда генеральным представителем интересов империи в этом регионе и, возможно, он рассматривал такой вариант в качестве альтернативы несостоявшейся помощи в завоевании Сицилии. При этом он, должно быть, забывал, что Ричард был его врагом и таковым бы всегда оставался, и полагал, что сопряженная с этим ленная присяга уже гарантировала его власть, а победы Ричарда автоматически бы превращались в его собственные. Данная политическая концепция несла миру двойной смысл: во-первых, грандиозной церемонией пожалования короны император мог показать, как он способен вознаграждать за подчинение, и во-вторых, направлением Ричарда в этот регион мог пригрозить Франции и Арагону.

Впоследствии Иннокентий III обвинит Генриха в том, что он хотел и Францию превратить в своего вассала. Действительно, создается впечатление, что и на Филиппа у него имелись некоторые виды, так как в 1195 году, когда Ричард и Филипп в очередной раз готовились заключить тактический мир, Генрих, если верить Говдену, не только запретил Ричарду думать о каком-либо мире, но и послал ему вместе с упомянутой короной приказ перенести военные действия на территорию французского короля, обещая при этом ему свою поддержку. Каких-либо конкретных поводов для враждебности по отношению к французскому королю не имелось. Массированное вторжение во Францию было не в интересах Ричарда, поэтому оно не состоялось, но в требовании слышен, похоже, отзвук старых, естественно, давно уже утративших актуальность, совместных планов. Мы еще увидим, какой эффект произвела эта чисто словесная попытка интервенции Генриха. Установлено, что в 1193 году, он, совершенно не думая о последствиях, был готов пожертвовать ради призрака, грандиозных целей и неопределенности, близким и доступным — постепенным дальнейшим укреплением позиций Гогенштауферов в Нижней Бургундии. Однако иллюзия, что его бургундский проект мог бы оказаться именно средством, позволяющим достичь одновременно нескольких целей, должно быть, поддерживалась Ричардом, и, вполне возможно, что в лице уже упоминавшегося епископа Саварика Батского мы встретим особенно усердного сторонника этого совместного германо-анжуйского предприятия. Об этом человеке мы знаем слишком мало, чтобы понять, на чьей стороне, в конце концов, он выступал. Исполнение намерений императора имело бы столь же пагубные последствия как для Ричарда, так и для Генриха, если бы Ричард ушел с севера и тем самым развязал бы руки Филиппу. Генриху, как он себе это представлял или как утверждали историки, ни за что бы не удалось подчинить себе Францию.

Нетрудно допустить, что инициативный епископ, чье родство с императорским домом было лишь по бургундской линии через мать Генриха, преследовал в этом деле собственные интересы. О его тесной связи с Бургундией сообщает не только Говден, но и Адам Домерхэмский, писавший в ХШ веке в приходе Саварика летопись: согласно обоим авторам, Саварик исполнял обязанности канцлера императора в Бургундии. Но это, увы, не подтверждается официальными германскими источниками. По утверждению Говдена, в 1197 году умирающий Генрих даже послал его к Ричарду, чтобы освободить того от ленной присяги и предложить денежную или земельную компенсацию, при этом под последним можно было бы предположить предложение Бургундии. К сожалению, после того, как в 1193 году засвидетельствовано его пребывание в Германии, в качестве заложника по обязательствам Ричарда, а в 1194 году его имя как посла короля к императору появляется в документах, сведения о его деятельности в последующие годы отсутствуют. Вновь он появляется только в октябре 1197 года при дворе Ричарда, и это уже после его возвращения с последними новостями от Генриха из Италии, где документально подтверждается его нахождение только в 1196 году. Разумеется, по подобным отрывочным сведениям невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть сообщения Говдена. Таким образом, епископ Батский играет не совсем понятную роль, и хотя он исполнял функции посредника между Генрихом и Ричардом, к числу лиц, пользовавшихся доверием последнего, Саварик определенно не принадлежал.