Ричард Львиное Сердце

— А как же с ними, сир? — робко спросил, подходя к ним, Ксавье. — Что же, так и оставим мертвецов без погребения?

Седой Волк (эта кличка положительно шла ему нисколько не меньше, чем имя) бросил на мальчика небрежный взгляд, и вдруг его суровое лицо оживилось, а стальные глаза как-то странно блеснули.

— Интересный у вас оруженосец, сир Эдгар! Как там тебя, а? — это уже относилось к мальчику.

— Ксавье, ваша милость! — ответил тот почему-то дрогнувшим голосом.

— Хм! Ну, Ксавье, так Ксавье. Что до этих покойников, то покуда они были живы, то имели возможность выбора, не так ли? И пускай никто мне не говорит, что многих до большой дороги доводит нужда, всякие там поборы баронов да графов, войны, и всё такое... В совершенно одинаковых условиях разные люди по-разному и поступают. И если уж эти господа выбрали такое ремесло, то знали, что их либо зароют за городским кладбищем без отпевания, как всех, кого снимают с виселицы, либо ими позавтракают волки и лисицы. Я их хоронить не стану. Кстати, сир рыцарь: тот мерзавец, которому ваш конь поломал рёбра, мёртвым только прикидывается. Пока мы с вами говорим, он уж раза три пошевелился и явно пришёл в себя, да боится это показать.

— Ах, вот как! — Эдгар покосился на лежавшего в прежней позе, лицом вниз предводителя шайки. — Ну и что с ним делать?

— У меня правило не добивать лежачих, если они не кусаются, — спокойно произнёс Седрик, занося ногу в стремя. — Ну а вы как хотите.

— Хочу забыть эту тварь как можно скорее! — воскликнул молодой человек. — Едва ли у него останется охота разбойничать в этих местах. Ксавье, давай поводья. Спускаться верхом я всё же не рискну.

Спустя совсем короткое время они добрались до дома Седрика. Это было совсем не то, что ожидал увидеть кузнец. Он, правда, и не подумал, что под сенью обрыва скрывается окружённый рвом замок, однако представлял себе всё же нечто мощное, под стать самому Седому Волку. Меж тем они подъехали к освещённому полной луной строению, нижняя часть которого более всего напоминала крестьянскую хижину. Она была сложена из здоровенных плит известняка, явно наломанного из торчащих в разных местах обрыва скал, грубо обтёсанных кайлом с проложенным меж ними дёрном. Крепкая дубовая дверь и одно-единственное закрытое ставнем крохотное окно — вот и всё, что выделялось на фоне этих серых плит. Постройка была невелика и вплотную лепилась к склону. А над нею виднелся как бы второй домик, искусно сплетённый из тонких стволов молодого ивняка, нарубленного по берегам здешней речки. Двери в нём не было — в него вела лестница с нижнего этажа, зато были целых три окошка, прикрытых такими же плетёными ставнями. Крышей, как и большинству хижин, служила сухая трава. Рядом с этой постройкой лепилась почти такая же, но одноэтажная, из всё тех же плит известняка, но то была, всего вероятнее, конюшня, о чём говорила ширина двери и повешенные возле неё на крюк ремни упряжи. И последним сооружением, завершавшим этот необычный ансамбль, оказалась каменная конура, возведённая по другую сторону от конюшни. Это была вне сомнений именно конура для собаки, но её размеры заставляли в этом сомневаться. Однако, когда из здоровенного проёма показался обитатель будки, стало очевидно, что жильё ему под стать. То был пёс ростом с доброго телёнка, почти совершенно белый, одно-единственное тёмное пятно красовалось у него на спине. Он принадлежал к той породе, которую обычно называют сторожевой и которая в каждой местности обретает свои характерные черты. Пёс был на вид грозен, но на деле сдержан: увидав, что незнакомые люди приближаются к дому в обществе хозяина, зверь лишь слегка оскалил громадные волчьи зубы, глухо рыкнул для порядка и, величаво взмахивая пушистым хвостом, подошёл к Седрику.

— Привет тебе, Кайс! — старый рыцарь погладил густой загривок собаки и махнул рукой гостям: — Проходите, проходите. Он знает своё дело и нипочём ни на кого зря не кинется. Заходите в дом.

В нижнем помещении не оказалось ничего, кроме большого очага, из которого тянуло дымом и вкусным запахом тушёного мяса, пары сундуков, стола, нескольких лавок да высокого ларя, вероятно, для оружия.

Зато верхнее оказалось совсем не подстать внешнему виду дома. То была просторная комната, убранная со вкусом и даже богато. Её плетёные стены сплошь покрывали ковры, на которых были прихотливо развешены охотничьи рога, мечи в ножнах, колчаны со стрелами. Пол тоже покрывал ковёр, и посреди него красовался стол с резными ножками, возле которого стояли два таких же резных стула. Высокая кровать в глубине помещения пряталась под шёлковым пологом. Сундуки и ларь были и здесь, но редкой и дорогой работы, с золочёными замками. Всё это напоминало скорее восточный покой, а не жилище английского рыцаря, однако ни Эдгар, ни Ксавье не бывали ещё на Востоке, да и в Англию попали первый раз в жизни.

— Нравится? — Седрик скинул на один из сундуков свою куртку, отстегнул и повесил на стену меч и шагнул к лестнице. — Садитесь, а я покуда вытащу из очага горшок с тушёной олениной.