Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— Полагаю, что ваше мнение, эн Жан… — сверкнул он глазами на сенешаля, но тотчас осекся. Сквозь пелену гнева у него хватило ума сообразить — негодяй нарочно так сказал, зная, что Ричард поступит вопреки его совету, каков бы ни был сей совет. Если сенешаль Жан советует казнить двух-трех, король Англии обязательно обезглавит две-три сотни. Нет уж, не бывать по-твоему, хитрая жизорская лиса! — Ваше мнение, эн Жан, — стараясь говорить как можно спокойнее, продолжил Ричард, — имеет большой вес. И я к нему, пожалуй, прислушаюсь. Если до вечера сюда не явятся послы от Саладина, на закате я обезглавлю парочку заложников.

— Десять, ваше величество, десять! — настаивал де Сабле.

— Лучше девять, — сказал де Бриенн, — я слышал, это число священно у мусульман.

— Я еще подумаю, — вздохнул Ричард. — А кроме того, господа, я хочу объявить вам: начинайте готовиться к походу.

— Как! В такое пекло? — удивился де Дрё.

— Это безумие, — добавил Меркадье.

— Отнюдь нет, — возразил Ричард. — Знаете ли, с пятилетнего возраста, по аквитанскому обычаю, я воспитывался в хорошей, крепкой крестьянской семье. Особенно я любил хозяйку семьи, мамушку Шарлотту. Эта добрая женщина носила в себе всю сокровищницу народных примет и премудростей. На каждый день года у нее была своя поговорка. Так вот, двадцатого августа она говорила: «Пришел Самуил, лето на зиму поворотил». А сегодня ночью она явилась мне во сне и произнесла эту поговорку. Думаю, это знак, что завтра жара начнет спадать. Послезавтра мы соберем большой военный совет, на котором и решим, двинемся ли мы сразу на Святой Град или сначала завоюем все побережье.

Когда беседа окончилась и все стали выходить из крипты

[80], расположенной под церковью Святой Троицы, сенешаль Жан де Жизор, подойдя к Ричарду, поклонился и сказал:

— Думаю, когда у королевы Англии родится сын, она захочет дать ему красивое имя Ренье.

— Отчего это? — удивился Ричард.

— Так мне кажется, — пожал плечами сенешаль и улыбнулся.

Гул шагов в сводчатой прохладной крипте дополнился шагами удаляющегося сенешаля.

— Объяснитесь, сенешаль! — крикнул Ричард взволнованно.

Жан де Жизор обернулся, отвесил еще один поклон и сказал:

— Мое почтение, эн Ришар!

И удалился вслед за остальными. Некоторое время король сидел в задумчивости, затем резко встал с кресла и отправился на поиски Беренгарии. И он нашел ее в саду за церковью. Она сидела на скамейке с весьма гордым видом, а рыцарь Ренье де Тараскон, приплывший в Акру на том же корабле из Триполи, на котором после болезни Ричарда и взятия города возвратилась Беренгария, стоял перед ней и что-то пылко говорил. Увидев Ричарда, Ренье смутился и отступил от королевы на пару шагов. Горячая кровь застучала у Ричарда в висках, ударила в затылок.

— Что вам угодно, эн Ренье? — спросил он люто.

— Мне… Собственно, ничего… Я просто рассказывал ее величеству о том, зачем прокалывают сикоморы.

— Это правда? — обратился король к королеве.

— В общем, да, — пожала плечом Беренгария.

— Оставьте нас, эн Ренье, — приказал Ричард рыцарю.

Когда тот удалился, Ричард долго не мог найти что сказать. Наконец спросил:

— И зачем же?

— Что зачем? — растерялась Беренгария.

— Зачем их прокалывают?

— Кого?

— Сикоморы.

— Это делают в начале лета, чтобы после созревания сикоморы были слаще.

— И зачем этому Ренье понадобилось вам это рассказывать?

— Почему ты говоришь мне «вы»?

— Потому, ваше величество, что о вас ходят слухи. Вы что, хотите играть при мне ту же роль, которую моя мать Элеонора играла при моем отце? У вас это не получится.

Беренгария вскочила со скамейки и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

— Довольно странные слезы, — пожал плечами Ричард. В мозгу у него стучало, будто там шла нешуточная битва. — Может быть, вам жалко, что я прогнал от вас эн Ренье? Я понимаю, вы тесно подружились с ним в Триполи. Настолько тесно, что утратили нашего дель… ребенка.

— Прекрати издеваться надо мной! Я не потерплю этого! — вспыхнула в обиде Беренгария, и впервые за много месяцев Ричард увидел ту самую принцессу Наваррскую, которая в гневе жаловалась ему на его рыцарей в Мессине. Она была по-особому хороша в своем справедливом гневе.

— Ах, ты не потерпишь этого? — взъярился пуще прежнего Ричард, сам не зная, что с ним происходит. — Так можешь убираться назад в Триполи вместе со своим любовником!

Слез у королевы уже не было. Они высохли в пылающих от обиды глазах.

— Что ж, я, пожалуй, так и поступлю, ваше величество, — сказала Беренгария. — Прямо сейчас. И не в Триполи, а на Кипр.

— Скатертью дорога! — закричал Ричард, подняв над головою сжатые кулаки. — Я вижу, что вам всем наплевать на нашу священную цель! Прочь, лукавая жена, отправляйся хоть к черту на рога! Не желаю больше тебя видеть!

Он развернулся и зашагал прочь из церковного сада. Если б он услышал за спиной новый взрыв рыданий, быть может, он бы вернулся, но Беренгария стояла как каменная и молча смотрела ему вслед.