Риф Скорпион

После чего тихо заплакала. Сидя в кресле, прикрыв глаза узкой бледной рукой, она казалась Вебстеру сказочно красивой. Он стоял посреди комнаты, заложив руки за спину. Ждал. Когда она немного успокоилась, достал маленькую сигару:

— Вы позволите?

Фру Стефансен безучастно кивнула. Должно быть, точно так реагировала бы, спроси он разрешения увезти рояль.

— Я постараюсь облегчить ваше положение. Положитесь на мое слово. От вас требуется чистосердечное признание. Это все упростит, и вы же потом почувствуете себя лучше. Вам не придется пожалеть о своей искренности. Дело было непростое. Мы сумеем оценить по достоинству правдивые показания.

Беседа развивалась отнюдь не гладко. Фру Стефансен то и дело принималась плакать, понурившись в кресле и прикрывая глаза ладонью. Вебстер ходил взад и вперед по комнате, наконец сел на стул напротив хозяйки.

— Наверно, вам не так уж сладко приходилось. Поверьте, я вас понимаю. Разрешите мне помочь вам. М-м-м-м. Ваш брак со Стефансеном не был счастливым?

Она уставилась на него влажными глазами, медленно покачала прекрасной головой, тихо сказала:

— Не был… Вы это знали?

Вебстер взмахнул широкой ладонью. Ему известно все, все.

— Простите, что я вынужден об этом говорить. Но все останется между нами, разве что мне станут задавать вопросы в суде. Вы возобновили отношения с Холмгреном, родили от него двух красивых детей. Очевидно, с ним вы были счастливы?

Она снова прикрыла глаза рукой, погодя медленно кивнула. Произнесла совсем тихо:

— Стефансен в этом смысле не был настоящим мужчиной. Это не моя вина.

Конечно, конечно.

— Кто же станет вас винить. Ни один разумный человек не будет вас упрекать, во всяком случае, в наши времена.

— В том-то и дело, что станут. — И тут же добавила с жаром: — Но теперь мне все равно. Я совершила ошибку. Не ушла от Стефансена тогда, вскоре после нашей женитьбы. Тогда я еще была нужна Холмгрену, потом уже нет. Я жалела Стефансена, не могла заставить себя уйти. Он был добрый. Добрым невольно сочувствуешь. Но на одном сочувствии не проживешь. Позднее я поняла, что можно, расставшись с человеком, сохранять подлинную дружбу, и это даже хорошо, потому что нельзя жить, питаясь только состраданием. Это не жизнь. Это смерть.

Вебстер не перебивал ее. Ей было необходимо излить душу, и он охотно слушал. Анина Росс, фру Стефансен, совершенно открылась следователю Вебстеру. Он молча слушал ее рассказ о Холмгрене.

— Я любила его, да-да, любила, как только вообще можно любить. Все прочее было мне безразлично.

Вебстер ощущал излучение сильного чувства, исходящее от красивой зрелой женщины. Изо всех признаний, какие ему доводилось слышать за многие годы, это особенно прочно запечатлелось в памяти.

Да, с Холмгреном она была счастлива, хоть это счастье и было краденое, условное, непостоянное. Она всей душой желала, чтобы он всецело принадлежал ей. Родила от него детей, красивых, здоровых детей, и мучилась при мысли о Стефансене, сострадая ему. Прошло несколько лет, и Холмгрен твердо заявил, что не женится на ней. А еще через несколько лет пришла беда: она почувствовала, что он охладевает.

— Фрекен Энген?

— Как, вам и это известно?

Вебстер взмахнул рукой. Ему известно все, все.

Фру Стефансен узнала про связь Холмгрена с фрекен Энген. Ужасно. Она была бессильна. Эта наивная простушка, фрекен Энген. Крупная рыжая девица, претендующая на роль настоящей женщины. Где его вкус? Конечно, она моложе, и все-таки?

Вебстер разумно воздержался от комментария.

Наконец Холмгрен порвал с ней, заявил, что так больше не может продолжаться. И осталась она у разбитого корыта. Не будь сына, Арвида, покончила бы с собой, это точно. Даже собиралась сделать это.

— Но ведь вы и после навещали Холмгрена.

— Да, навещала, но только вместе со Стефансеном. Все еще на что-то надеялась, но постепенно надежда умерла.

— Вы поехали следом за ним в Париж?

— Вам и это известно?

Вебстер кивнул. Разве ему не известно все? Она, конечно, думает, что он всесторонне осведомлен. Откуда ей знать, что у него по-прежнему нет никаких доказательств, что ей ничто не грозит.

Фру Стефансен отправилась в Париж вместе с фрекен Харм, Холмгрен отплыл в Антверпен за несколько часов до того, как дамы сели на пароход, идущий в Копенгаген. Решили проветриться. Заодно она собиралась просить у него денег для дочери и сына. Дома об этом не удавалось толком поговорить. Она считала, что он обязан выделить им приличную сумму, прежде чем оформит брак с фрекен Энген. Вот и надумала разыскать его в Париже. Такая вот мысль пришла ей вдруг в голову.

Вебстер слушал ее с удивлением, но виду не показал. Закурил маленькую сигару, кивнул.

Последние годы дела Холмгрена шли хорошо. Конечно, он подбрасывал денег на учение детей, но особой щедростью не отличался. Часто говорил: «Я выделю им и тебе кругленькую сумму — со временем. Спешить некуда».

Но теперь стало куда спешить. Фру Стефансен ждала, что он скоро женится на фрекен Энген.