Рикэм-бо «Стерегущий берег»

— Вы хоть знаете, какие «подвиги» числятся за этим Родригесом? Я в два счёта мог сделать так, что ему запретили бы ближе чем на милю приближаться к вам. Что за игру вы затеяли? И почему я не в курсе ваших замыслов?

— Не обижайтесь, дорогой Ян. Сейчас я всё расскажу: перед самой свое гибелью Гуллер предупредил о неком заговоре против меня, который должен быть реализован руками полицейских. Там в кабинете мне вдруг пришло в голову, что лучше знать врага в лицо, чем получить внезапный удар, откуда не ждёшь.

Поразмышляв над словами доверителя, адвокат согласился, что, пожалуй, Исмаилов прав. Хотя игра, в которой ставка его собственная жизнь, очень рискованная.

Слонг предположил, что, скорее всего, для установления всех обстоятельств самоубийства детектива Гуллера уже создана комиссия. И пока она не закончит свою работу, и не подготовит заключение, вряд ли прокурор согласиться выдать ордер на новые аресты, если только в этом не будет крайней необходимости.

— Так что дней на десять вас действительно оставят в покое. А там поглядим.

На следующий день Слонг сообщил, что всё идёт именно так, как он и предполагал и пока свободе его клиента ничего не угрожает.

— Мне также удалось выговорить для вас почётные условия на ближайшие пару недель — пояснил адвокат. — Вы обязуетесь не покидать пределов Штата, не уведомив полицию заранее о цели своей поездки. В пределах же Калифорнии вольны передвигаться вполне свободно.

Слонг постоянно подтверждал собственную высокую репутацию. По своим каналам ему удалось выяснить, что дело о самоубийстве полицейского детектива сильно запутывается: с одной стороны во внутреннем кармане пиджака утопленника нашли предсмертное письмо, помещённое для сохранности в целлофановый пакет. Содержание письма, правда, пока оставалось тайной за семью печатями.

Но с другой стороны, скончался этот Гуллер, оказывается, не от асфиксии, наступающей при утоплении, а от разрыва сердца. Каким-то образом полиции удавалось держать это новость в секрете. И то, что правда тщательно скрывается, может косвенно свидетельствовать о том, что начальство покойного полицейского чего-то опасается.

История действительно приобретала странный вид, ведь, как удалось выяснить адвокату, за три месяца до своей смерти детектив Гуллер проходил очередное полное медицинское обследование, и энцефалограмма не выявила патологий со стороны его сердечно-сосудистой системы. И вряд ли такого опытного полицейского так легко напугать, чтобы он окочурился со страху.

— Пока не берусь предсказать: пойдёт ли эта новость нам на пользу, — осторожно оценивал перспективы Слонг, — но одно можно утверждать наверняка: странная смерть капитана Гуллера ещё больше запутает прокурорскую комиссию, и её члены неохотно будут удовлетворять требования следователей…

Узнать бы ещё, что в предсмертном письме! Если в нём Гуллер, к примеру, раскаивается и признаётся в давлении на вас, тогда — копы в сортире. И я берусь сделать так, что при любом наборе обличающих вас улик дело никогда не будет предано в суд.

С другой стороны Слонг предупреждал клиента, чтобы Исмаилов не расслаблялся и поддавался на провокации.

— Не исключаю, что этот Родригес хочет чтобы вы совершили фатальную ошибку, а для этого специально провоцирует вас на нервный срыв, используя для этого самые вероломные средства из полицейского арсенала: посягательство на человеческое достоинство, запугивание, грубость, слежку. Если поддадитесь, он вцепится в вас бульдожьей хваткой!

Прошло два дня, и исчез Сократ. Это произошло на прогулке — в парке. Мужчина сидел на скамейке, а пёс как обычно лежал у его ног. Внезапно что-то привлекло внимание лабрадора. Игорь не обратил внимания на его уход. Заволновался он лишь когда понял, что собаки нет поблизости. На Сократа это не было похоже. Игорь кинулся искать товарища. Он несколько раз обследовал всю территорию парка, заглянул чуть ли не под каждый куст, поговорил с множеством людей. Один из служителей якобы видел двоих мужчин, которые вышли из парка. Но с ними были сразу два лабрадора: один по описанию вполне походил на Сократа, а второй, — точнее это была молодая самка, — имела коричневый окрас. Мужчины с собаками сели в машину и уехали. Марку автомобиля свидетель не запомнил, а про цвет мог с уверенностью сказать, что он был «какой-то светлый».

Остаток этого дня и весь следующий день Исмаилов рыскал по городу в поисках Сократа. Вечером он вернулся домой совершенно измученный и подавленный. Зашёл в прихожую, но, не успев повернуть электрический выключатель, похолодел от ужаса: в тёмной комнате на фоне окна отчётливо выделялся светлый силуэт собаки, повешенной за шею.