Рихард Зорге - разведчик № 1?

Он общается со множеством коллег из самых разных стран, есть у него знакомства и в деловых кругах. Большого разведывательного значения все это не имеет, однако полезно для репутации и для общего понимания обстановки. В этих кругах все время крутится довольно большое количество информации и, высмеивая, по журналистской привычке, за рюмкой в хорошей компании очередное политическое начинание, можно много узнать. Естественно, никто из коллег и не подозревал, кто такой на самом деле Рихард. Он считался в журналистской среде хорошо информированным и не жадным товарищем, охотно скармливал коллегам не слишком ценную информацию, взамен получая их хорошее отношение. Но, естественно, секретные сведения коллеги не получали, Зорге приберегал их для Центра и для немецкого посольства.

«Другие журналисты уважали меня не только как известного германского журналиста, но и как отзывчивого друга, готового помочь в случае необходимости, – сообщал Рихард в Центр. – Например, когда Вайзе уезжал в отпуск, я оставался за него в Германском информационном агентстве. Также если случалось что-либо, заслуживающее телеграфного донесения, о чем другим узнать не удалось, то я их информировал. Мы не только встречались в служебном помещении, но и обедали вместе и бывали друг у друга дома. В свою очередь, когда они знали, что я не хочу идти куда-либо, например, в „Домэй“ или информационное бюро японского правительства, то они делали это за меня. Меня считали слегка ленивым, обеспеченным репортером. Конечно, они не имели понятия о том, что мне приходится делать очень многое помимо моей журналистской работы. В целом мои отношения с германскими журналистами были близкими, приятельскими».

По мере «похолодания» международной обстановки Рихард постепенно уменьшал количество контактов с коллегами из других стран. Не то чтобы это было обязательно – несмотря на любой градус международных отношений, журналисты все равно продолжали вместе пить и обмениваться информацией. Однако ни к чему было провоцировать германское посольство на выражение неудовольствия, тем более что с коллегами из противоположного лагеря поддерживал контакт Бранко Вукелич. На достаточном расстоянии Рихард держался и от японских коллег, поддерживая с ними лишь официальные отношения, встречаясь на приемах и пресс-конференциях да иной раз приглашая кое-кого на завтрак. Зачем, когда есть Одзаки, Мияги и их многочисленные и разветвленные связи?

Бранко числился в агентстве «Домэй», через которое, как и через любое информационное агентство, проходило множество информации, далеко не всегда по цензурным соображениям попадавшей в прессу. Однако эти сведения, не подлежащие оглашению, естественно, никем не охранялись, информационные сводки валялись где попало, а японские журналисты, которые мало о чем могли писать, обсуждали в разговорах самые разнообразные темы. Бранко к тому времени свободно говорил по-японски. Работал он также во французском агентстве «Гавас» – с тем же результатом.

К тому времени мнение резидента об этом его помощнике кардинально изменилось. Когда Рихард сообщал в Центр свои соображения по поводу дальнейшей реорганизации резидентуры, с просьбой отозвать его и Клаузена, именно Вукелича он видел своим преемником. «…В любом случае мы за то, чтобы он непременно возвратился назад для создания здесь крепкой кристаллизационной точки для всех будущих работ. Жиголо настолько хорошо здесь вжился, что просто было бы жаль его отсюда пересаживать. Разговор и чтение местного языка он освоил почти в совершенстве, а это весьма редкое явление». Сюда можно добавить, что Бранко разошелся с Эдит, которая была в курсе его работы, и в 1940 году женился на японке Ямасаки Иосико, причем обвенчался с ней в церкви, ав 1941 году у них родился сын Хироси. Новую жену он в эти подробности своей работы не посвящал. Теперь у него были еще более прочные корни в Японии. Эдит получила «за молчание» шесть тысяч долларов и вышла из организации.

Что касается Ходзуми Одзаки, то его карьерный рост не остановился на должности сотрудника газеты. Вскоре Одзаки стал членом так называемой «группы завтраков», или «группы среды» – так называли себя молодые аналитики, группировавшиеся вокруг князя Коноэ, высокопоставленного сановника, трижды занимавшего пост премьер-министра. «Группа завтраков» была «мозговым центром» кабинета князя. В 1938 году он был назначен советником кабинета – это уже была официальная должность, дававшая большие права на получение информации и на доступ к государственным документам, в том числе и секретным.