Рим и его враги. Карфагеняне, греки и варвары

Получив от императора разрешение перейти через Дунай и занять место во Фракии, переправлялись они целыми толпами днем и ночью на кораблях, лодках, выдолбленных стволах деревьев. А так как река эта - самая опасная из всех и уровень воды был выше обычного вследствие частых дождей, то много народа утонуло, как те, кто при крайней переполненности судов слишком решительно плыли против течения, так и те, кто бросался вплавь (Аммиан Марцеллин).

Всегда нелегко иметь дело с неожиданным потоком беженцев. Ситуацию, с которой столкнулся управлявший Фракией Лупицин (comes - высший сановник и командующий региональными войсками), было почти невозможно разрешить даже самым компетентным чиновникам: вооруженные группы беженцев, которые менее десяти лет назад воевали с Римом, неожиданно прибывали тысячами - бездомные, голодные, отчаянно нуждавшиеся в продовольствии и расселении. К несчастью, ни Лупицин, ни Максим (dux - командующий приграничными войсками) не могли решить эту задачу. Аммиан заявляет, что

... их низменная жадность была источником всех бед. Пока варвары, перевезенные на нашу сторону, терпели голод, эти опозорившие себя командиры завели постыдный торг: за каждую собаку, которых набирало их ненасытное корыстолюбие, они брали по одному рабу.

^{Император Валент был решительным противником никейского христианства, он подверг гонениям его многих ортодоксальных последователей.}

^{На рисунке изображен корабль с ортодоксальными христианскими священнослужителями, подожженный по приказу императора Валента.}

Хотя, как предполагалось, тервинги должны были двинуться дальше и расселиться южнее, римские чиновники держали их в районе первоначального пересечения реки. Согласно Аммиану, они извлекли хорошую выгоду, продавая им низкокачественную еду по завышенным ценам. К тому же римские власти чувствовали себя подавленными ситуацией, тогда как готы, не имевшие средств к существованию, видели один выход в восстании.

Тем временем другой готский клан, называемый гревтунгами, под предводительством Алатея и Сафракса также двинулся к Дунаю и высказал аналогичную просьбу об убежище. Их сопровождала другая группа под командованием Фарнобия. В этот раз просьба была отклонена. Очевидно, тервинги уже могли обеспечить достаточное количество потенциальных рекрутов для армии, к тому же их расселение оказалось сложным, поэтому больше не было причин к тому, чтобы разрешить другим готам пересечь Дунай. Атанарих, который руководил остальными тервингами, не ушедшими с Алавивом и Фритигерном, также двинулся к Дунаю. Однако его убедили, что по условиям договора, который он подписал с Валентом в 369 г., он не имел права вступить на римскую территорию, и в результате он отошел назад к своему горному укрытию.

Гревтунги были не готовы к отрицательному ответу, и, когда войска Лупицина отвлеклись, занятые потенциальными неприятностями среди тервингов, они начали действовать:

Увидев, что наши люди где-то заняты и что лодки, патрулировавшие реку с целью предотвращения переправы, перестали действовать, гревтунги воспользовались возможностью проскользнуть на грубо сколоченных плотах и разбить свой лагерь на большом расстоянии от Фритигерна. Последний, чья врожденная проницательность служила ему защитой против любых случайностей, нашел способ заставить обоих выполнить его приказы и в то же время объединиться с этими могущественными королями (Аммиан Марцеллин).

Восстание готов

Ситуация теперь стала критической. Среди готов, остававшихся без земли или домов, со скудными запасами еды, нарастало недовольство. Теснимые вновь прибывшими, они должны были располагать численным преимуществом, чтобы противостоять местным чиновникам. В то же время их численность делала почти невозможными поиски достаточного количества еды в слишком опустошенных районах речной переправы. Хотя это был еще не открытый бунт, но готы взяли дело в свои руки, бросив вызов местным властям, бежали из зоны сдерживания вдоль Дуная, повернув на юг к низменному плодородному району около Марсианополя (Девня в современной Болгарии). Сцена была готова для конфликта, достаточно было искры, чтобы он вспыхнул. Этой искрой стало неумелое покушение на убийство готских лидеров.