Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих

Ганнибал, как всегда, был предусмотрительным. В доме, подаренном ему Прусием, он устроил семь подземных ходов, в том числе несколько потайных. Пуниец попытался воспользоваться одним из них, когда увидел, что его жилище окружено плотным кольцом воинов. Однако и эта подземная тропа оказалась обнаруженной и перекрытой. И тогда Ганнибал приказал приготовить питье с ядом. Взяв смертоносную чашу, он устало произнес:

– Снимем, наконец, тяжелую заботу с плеч римлян, которые считают слишком долгим и трудным дождаться смерти ненавистного им старика.

Конец Ганнибала удивителен, как и вся его жизнь. Он воевал с малых лет до 63-летнего возраста; причем сражался сам, не прячась за спины воинов. Ливий в его жизнеописании говорит: сын Гамилькара «первым устремлялся в бой, последним оставлял поле сражения». Всю жизнь не выпускать из рук меч и умереть от яда стариком – таковы капризы человеческой судьбы!

Тит Фламинин надеялся обрести великую славу тем, что избавил Рим от Ганнибала. Однако большинству римских сенаторов, по словам Плутарха, «поступок Тита показался отвратительным, бессмысленным и жестоким: он убил Ганнибала, которого оставили жить, подобно птице, слишком старой, уже бесхвостой, лишившейся диких повадок и неспособной больше летать. Убил без всякой необходимости. Лишь из тщеславного желания, чтобы его имя было связано с гибелью карфагенского вождя».

Впрочем, замечает Плутарх, «были и такие, которые одобряли его действия, а Ганнибала, пока он жив, считали огнем, который стоит только раздуть: ведь и в молодые годы Ганнибала не тело его и не руки были страшны римлянам, но искусство и опытность в соединении с владевшими им злобой и ненавистью, которые не уменьшаются в старости, ибо природа человека остается неизменной, а судьба в своем непостоянстве всякий раз дразнит новыми надеждами и толкает к новым начинаниям того, кого ненависть сделала вечным врагом».

«Он погребен у Либиссы в каменном саркофаге, – сообщает Аврелий Виктор, – на котором еще и теперь цела надпись: Здесь лежит Ганнибал».

Этот римский историк жил в IV веке н. э., то есть спустя 500 лет после смерти Ганнибала.

О великом карфагенянине написаны тысячи книг, его образ будет волновать сердца людей столько, сколько будет стоять мир. Вождь исчезнувшего народа заслужил вечную память у потомков, и напрасно надеялся честолюбивый Тит Фламинин, что именно он поставил последнюю точку в «деле Ганнибала».

Деяния Ганнибала, его стремления, смысл многолетней борьбы весьма точно выразил историк С. И. Ковалев. Закончим же его словами повествование о гениальном карфагенском военачальнике, который, несмотря на удивительные подвиги, считал себя ниже Александра и Пирра:

«Вся жизнь Ганнибала, начиная с первой детской клятвы и кончая последним вздохом в далекой Вифинии, была пронизана одним чувством и одной мыслью. Чувство это – ненависть к Риму, мысль – борьба с Римом. Но подобно тому, как герои античной трагедии были обречены на гибель в неравной борьбе с судьбой, так и Ганнибалу суждено было пасть в безнадежной борьбе с исторической необходимостью. Он был побежден в Италии, не испытав ни одного поражения. Враги не дали ему оздоровить свое государство. Его грандиозный план объединить все антиримские силы разбился о противоречия между эллинистическими монархиями, об ограниченность и мелкую зависть восточных политиканов. И он изнемог в борьбе. Один человек, как бы он ни был гениален, не может идти против хода истории, не может изменить ее тяжелой поступи. Ганнибал взялся за дело, заранее обреченное на гибель. Объединение рабовладельческой системы Средиземноморья и поднятие ее на последний, высший этап развития являлись исторической необходимостью. Но эту великую задачу могла выполнить только объединенная Италия, то есть в конечном счете Рим, ибо никакое другое государство Древнего мира не находилось в более благоприятных условиях. Дерзкий гений Ганнибала хотел принудить историю мира пойти иным путем, поставив во главе завершающего этапа развития древности Карфаген. Это был бы действительно абсолютно иной вариант всемирной истории. Но для создания этого варианта у Карфагена не было достаточно сил, поэтому победил другой путь – греко-римский, то есть европейский, а тот, кто с напряжением всех сил боролся против него, погиб, не оставив после себя ничего, кроме славной памяти в тысячелетиях».

А что же Сципион, этот баловень судьбы?

Некоторое время он продолжал оставаться на первых ролях. В 194 году до н. э. Сципион был вторично избран консулом. Не забывал победитель Ганнибала и своих родственников. В 190 году до н. э. консульскую должность получил его брат Луций. Публий Сципион помог ему получить командование в войне с Антиохом, и в качестве легата сам принял участие в военной кампании.