«Рим». Мир сериала

К. Жуков: Огромное заблуждение думать, что триремы в этом бассейне таранили друг друга. Они и в море-то, как правило, друг друга не таранили, стараясь притереться к борту и устроить абордаж. Таран был оружием строго вспомогательным, потому что даже удар в борт ничего хорошего для таранящего судна не означал, так как оно деревянное: у него что-нибудь обязательно сломается и даст течь, например, могут разойтись доски. Таран, скорее всего, нужен был для того, чтобы сносить весла, которые идут вдоль вражеского борта, или наносить какие-то удары по касательной. Основным видом боя на море был абордаж. Поставив в бассейне 5–6 кораблей, они устраивали в первую очередь площадку для рукопашного боя с дополнительными препятствиями в виде фальшбортов и возможности кувыркнуться в воду и там, ко всеобщему удовольствию, утонуть. То есть без всякого разгона кораблики подъехали друг к другу, покидали абордажные крючья, люди на палубах принялись резать друг друга, а все вокруг смотрели.

Есть ли информация о количестве рабов в Риме и количестве самих римлян?

К. Жуков: 

Как я уже говорил, ко временам Цезаря количество римских граждан мужеского пола было примерно 500–600 тысяч человек, вместе с женщинами 1 млн — 1 млн 200 тысяч, хотя женщины полными правами гражданства не обладали. Но тем не менее коренных римлян было примерно столько. Сколько было рабов, мы точно не знаем, архивных данных нет.

В школе нам говорили, что Брут был сыном Цезаря и впоследствии император был убит, так сказать, своим чадом.

К. Жуков: Это предположение. Ходили слухи, что Брут мог быть внебрачным сыном Цезаря. Но слухи есть слухи, никаких достоверных данных по этому поводу мы не имеем. Отрицать возможность такого факта мы тоже не можем, потому что появление внебрачного ребенка у знатного вельможи — это нормальное явление.

Что в те времена считалось изменой?

К. Жуков: Изменой считался переход на сторону врага, дезертирство во время боевых действий и различные попытки неповиновения в ходе несения службы; нападение на офицера тоже могло рассматриваться как измена.

Если посмотреть, как Ворен рубит ногу слабоумному амбалу с булавой, то видно, что меч выходит прямо под коленной чашечкой, значит, удар был не в кость, а в коленный сустав. Сустав-то перерубить легче, чем кость…

К. Жуков: 

Все равно. Чтобы разрубить даже сустав, требуется сделать замах, а там никакого замаха не было. Тут нужны бензопила, лазерный меч или цепной меч космодесанта, чтобы такой эффект произвести.

Почему ножик фракийца-гладиатора типа фальката похож на хозяйственный легионерский нож, который показывал Тимофей Быковский в ролике про снаряжение легионера?

К. Жуков: Почему он похож в фильме, я понятия не имею. Во-первых, там нет фракийца-гладиатора, там какая-то чушь собачья. И нет ни одного гладиатора в нормальном снаряжении.

Ну а почему фальката (ну, или правильно говорить «махайра», «копис») похожа на ножик? Потому что обратный изгиб лезвия — это идеальная режущая способность, эталон эффективности для нанесения порезов. Поэтому хозяйственный ножик с обратным изгибом, которым режут колбасу, был в определенных условиях чрезвычайно удобен, особенно если ты собираешься резать нечто на весу, а не на доске. Идеальный инструмент!

А может быть, это маленький колизей для отдельной трибы? То есть не общеримские игры и исполнение правосудия, а местный вариант — тогда и размеры, и скорость исполнения приговора будут нормальные.

К. Жуков: Таких колизеев мы не знаем. Это все придумка, причем дурацкая.

Насколько успешно опытный легионер мог конкурировать с гладиатором, если они встретятся на арене?

К. Жуков: У нас нет такой статистики, мы доподлинно не знаем, чему учили гладиаторов, и не все знаем об обучении легионеров.