Рим. Цена величия

Неожиданно он наткнулся на нее, и от сильного толчка девушка упала. Он понял, что она опять пыталась сбежать. Невий легко подхватил ее на руки.

– Нет, милая, тебе не удастся избежать объяснений на этот раз, – сказал он, крепко прижав к себе ее хрупкое тело.

И тут вдруг молнией сверкнула догадка. У девушки на его руках был плоский живот, а Клавдилла уже всем похвалялась его округлостью. Это была не она!

– Кто ты?! – закричал он, сдавливая ее. – Ты не Юния. Отвечай, это она послала тебя?

Девушка застонала от боли, и он ослабил медвежью хватку. Ощупью наконец нашел дверь и крикнул рабыне, чтобы та принесла огня, пока сам крепко держал свою пленницу.

– Не надо, Невий Серторий, прошу тебя, не надо света, – зашептала девушка. Голос ее вдруг показался смутно знакомым.

– Назови себя! – потребовал он, но она вдруг, точно пантера, вонзила свои когти ему в плечо. Он выдержал боль. Да и что значила пустяковая царапина в сравнении с ранами в душе? Префект даже внимания не обратил на ее попытки освободиться.

Когда девчонка принесла светильник, он с размаху швырнул пленницу на ложе. Но в прыгающем свете огонька он увидел… Юнию. Отгоняя наваждение, он потряс головой и протянул к ней руку, надеясь, что видение исчезнет. Но девушка не исчезла, а, извернувшись гибким телом, сделала прыжок к двери, Макрон быстро схватил ее за волосы, но, к его ужасу, они остались в его руках. Белокурый парик!

Он быстро отбросил его и настиг беглянку. Глянув ее лицо, он остолбенел. Друзилла! Опустив руки, он изумленно посмотрел на нее.

– Ты ждешь объяснений, Невий Серторий? – резко спросила она, откидывая темные пряди со лба. – Их не будет.

Но он продолжал молчать.

– Думай что хочешь, но сделанного не воротить. Посмотри, какие страшные синяки появились на моей нежной коже. Что стоит мне кликнуть вигилов и обвинить тебя в изнасиловании? Скорее всего мой брат с удовольствием зацепится за этот повод, чтобы сместить тебя с поста префекта претория.

– Ты не посмеешь, мерзавка… – прохрипел Макрон.

– А почему? – бусинками раскатился ее короткий смешок. – Я – сестра императора, он поверит мне, а не опальному советнику.

– Что тебе нужно от меня, негодяйка? К чему ты затеяла эту грязную игру? – сжав кулаки, спросил он.

– Ты великолепен, как любовник, Невий Серторий. Теперь мне ясно, почему Клавдилла медлит избавляться от тебя. Но срок твой близится, потому что растет ее живот. Неужели ты до сих пор думаешь, что в ее чреве твой сын? Нет, это выродок Калигулы. И будь ты поумней, уже давно бы сосчитал все сроки.

Макрон горько вздохнул и бессильно опустился на ложе. Он и раньше обо всем догадывался, только боялся признаться самому себе.

– Тебе-то какой интерес? – устало спросил он, подняв глаза на женщину.

– Я ненавижу Клавдиллу. Она лишила меня самого дорогого, что было в жизни, – любви двух обожаемых мною мужчин. Ты не в силах представить себе, что за муки пережила я, когда от одного услышала, что он пользовался моим телом лишь из-за призрачного сходства с этой проклятой. Второй же просто покинул меня без объяснений ради нее, чтобы затем истечь кровью в теплой ванне, отчаявшись покорить ту, ради которой растоптал мои чувства, – вызывающе проговорила Друзилла и вдруг добавила: – Даже мой муж отступился от меня, она и глупого Лонгина сманила своим сладким пением сирены. Он все время проводит во дворце, я уже позабыла, когда мы встречались дома.

– Спасибо за откровенность, – горько улыбнулся Невий Серторий. – Я ценю это редкое качество в людях. А что бы ты сказала, услышав правду о смерти Фабия Персика?

Друзилла напряглась. Ее острые ноготки впились в плечо Макрона.

– Но вначале сознайся, к чему ты затеяла это переодевание. Зачем я понадобился тебе?

– Зачем? – прошипела она, с трудом выталкивая непослушные слова. – Чтобы уничтожить ее! А кто, кроме любящего человека, способен на самую страшную ненависть и безумные поступки? Я много узнала от Ирода. Этому иудею слишком многое уже известно о злодеяниях Клавдиллы. Наверное, ты позабыл о вашей доверительной беседе в лупанаре Варус, но ты сам тогда подтолкнул его начать расследование. Если ты встанешь на нашу сторону, он поделится с тобой многими тайнами. И любовь твоя исчезнет, уступив место лютой ненависти, что временами дает о себе знать в твоей душе. А теперь говори! Не томи мое и без того измученное сердце.

– Фабий не кончал жизнь самоубийством, Друзилла. Я сам перерезал вены на его руках, пока верный мне человек держал его.

Женщина издала жуткий вопль, услыхав это страшное признание, и без чувств рухнула к ногам Макрона. Но обморок ее длился считанные мгновения, сила ненависти быстро привела ее в чувство.

– Так это был ты? – Взгляд ее темных глаз заставил Макрона в ужасе содрогнуться.