Римская Галлия

Императорское правительство положило много специальной заботы и труда на то, чтобы достигнуть справедливого распределения земельной подати. Кадастр недвижимостей, начатый при Августе, пополнялся текущими переписями, возобновляясь, так сказать, при каждом новом поколении. Один из юрисконсультов оставил нам образец того способа, каким записывались и группировались данные кадастра. «Вот как, – говорит Ульпиан, – должны быть заносимы поместья в ведомости ценза. Записывается сначала название всякого имения с обозначением того, в какой общине и в каком округе оно находится; потом сообщаются подробности о нем: указывается – 1) пахотная земля и количество югеров ее, какое засевалось в последние десять лет; 2) виноградник и количество корней лоз, которые в нем находятся; 3) число югеров, отданных под оливковую плантацию, и число самых деревьев в последней; 4) пространство луга в югерах с указанием среднего количества сена, собиравшегося с него в последние десять лет; 5) величина пастбищной пустоши с обозначением того, сколько вырубается дров из лесной ее части». В приведенном любопытном тексте замечается стремление правительства распределять налог не только на основании площади земли, занятой поместьем, и ее приблизительной стоимости, но по истинной его ценности, определяемой более или менее точно доходностью его. Сведения для оценки давались самим владельцем. Впрочем, оценщик (censitor) имел полную возможность контролировать сообщаемые данные.

Подобного рода кадастры составлялись во всех частях империи. Те, которые производились в Галлии, продолжали вестись даже дольше, чем удержалось римское господство. Мы их снова найдем в монархии Меровингов[850]

.

Так как земельный налог должен был являться лишь частью реального продукта (валового дохода), получавшегося с именья, то существовало правило, что плательщик мог пользоваться скидкою положенной подати, в случае если, например, его виноградник или плодовые деревья погибали[851].

Какова была цифра этого налога, в какой пропорции находилась она к доходу земли, об этом никакой памятник не дает нам разъяснения. Мы не находим данных, которые позволяли бы нам сказать, что налог был чрезмерно высок, но также и утверждать, что он был легок. Мы должны поэтому воздержаться от всякой оценки его с этой стороны.

Одно несомненно, что Галлия хорошо переносила все эти налоги и даже, по крайней мере в первые три века, благоденствовала и богатела, что, конечно, было бы невозможно, если бы требовательность государства в этих областях была чрезмерна.

Ниже в надлежащем месте мы укажем, что может быть извлечено из источников по вопросу о податях в два последние века империи[852]

.

Глава девятая

Повинности населения: воинская служба

Древние общества не представляли себе армий, отдельных от гражданского населения. Каждый свободный человек и гражданин был в то же время воином. Он был воином до тех пор, пока тело его было сильно, и так часто, как требовало государство для своей защиты или для нападения на врагов. Римлянин от семнадцати до сорокалетнего возраста призывался каждый год к магистрату, который мог в случае нужды завербовать его в легионы. Так же стояло дело в Афинах и во всех вообще античных республиках. Воинская служба была всеобщей обязанностью равным образом и y древних галлов[853].

В Римской империи порядки изменились. Некоторые полагали, что Август отделил войско от гражданства, чтобы утеснять последнее с помощью первого. Ничто не доказывает, что y него был такой расчет: никто из современных императору римских историков не приписывает ему такого намерения, a подробности его жизни показывают, наоборот, что он больше доверял именно гражданской, чем военной части населения. Отделение военного устройства от гражданского было произведено в силу совершенно иных побуждений. Когда мы изучаем эту эпоху римской истории, углубляясь преимущественно в наблюдение чувствований, которые тогда господствовали в душе людей, мы замечаем, что воинственность почти исчезла в обществе. Доведенный до крайней степени напряжения в предшествовавшие два века, военный дух как бы истощился. Особенно высшие классы, но также и средние удалялись, насколько это было возможно, от воинской службы. В Италии люди охотно делались зависимыми съемщиками чужой земли, даже отдавали себя в рабство, лишь бы избавиться от нее. По естественной как бы противоположности для уравновешения положения, в то время как все богатые элементы общества бежали от армии, подонки населения, которые прежде не допускались в нее законом, теперь стремились ее наполнить. Быть солдатом становилось любимым ремеслом для тех, y кого ничего не было и кто жаждал добычи или земли.