Римский орел. Орел-завоеватель

— Ах да, — улыбнулась Флавия, скользнув взглядом по свиткам. — Он, кажется, ревностный поклонник Вергилия. А для себя ты что-нибудь отыскал?

— Нет, госпожа. — Катон все-таки посмотрел на рабыню и покраснел, когда та улыбнулась в ответ. — Я не могу себе это позволить.

— Вот как? Это плохо. Но послушай, Катон. Мне, похоже, придется оставить тут кое-какие свои книги, поскольку в повозках не так много места. Наверное, не все они на твой вкус, но, возможно, тебе все же удастся отобрать из них что-то.

— Благодарю, госпожа. Это очень любезно.

— Загляни ко мне ближе к вечеру. — Флавия посмотрела на Катона, потом перевела взгляд на рабыню. — Вы что, знакомы? — спросила она.

Катон побагровел:

— Нет, госпожа! Мы никогда не виделись, госпожа.

— Меня не проведешь! — Флавия усмехнулась. — Вы смотритесь как влюбленная парочка. Впрочем, у молодежи всегда одно на уме. Как у кроликов.

— Нет, госпожа. — Катон пошел пятнами и тяжело задышал. — Уверяю, что я… даже в мыслях… — Он совершенно смешался и смолк.

— Мир, Катон! Мир! — Флавия вскинула руки. — Я не хотела тебя обидеть. Если чем и задела, то не со зла. Извини. Ты меня слышишь?

— Да, госпожа.

— Надо же! Я и впрямь его огорчила. Ладно. Я сумею все сгладить. Позже, когда ты придешь. А сейчас, умоляю, ступай прямо в казарму. Не броди вокруг лагеря с таким кислым видом, это нанесет репутации легиона непоправимый урон.

— Со мной все в порядке, моя госпожа.

— Ты уверен? Что ж, тогда до встречи.

— Да, моя госпожа.

— Идем, Лавиния!

Лавиния. Катон мысленно повторял это имя, глядя вслед его носительнице. Возле ворот молодая невольница неожиданно оглянулась и подмигнула ему.

Глава 18

В доме легата царила предотъездная суматоха. По всем покоям были расставлены дорожные сундуки, и рабы сноровисто их загружали, перекладывая все бьющиеся предметы слоями соломы. Флавия с сердитым видом наблюдала за ними, и они, поджимаясь, удваивали старания, зная, что госпожа скора на руку и в случае какой-либо оплошки может прибить нерадивца, а то и велеть его высечь. Кроме посуды и прочей кухонной утвари, отправке в Рим подлежали постельные принадлежности, кое-какая мебель и некоторые предметы домашнего обихода. Все это должно было найти свое место в доме Веспасиана на холме Квиринал. Флавия с Титом собиралась проводить мужа до галльского побережья, а затем вернуться в столицу, как только армия отплывет за пролив. К тому времени, надо думать, волна репрессий пойдет на убыль и можно будет рассчитывать на мало-мальски сносную светскую жизнь. Впрочем, Рим, в любом варианте, больше подходит для Тита, чем здешняя глушь, ибо мальчик растет и очень скоро ему понадобятся учителя. Веспасиан, считавший, что с азами таких основополагающих дисциплин, как право или риторика, следует знакомить ребенка чуть ли не прямо с пеленок, настаивал, чтобы Флавия не откладывая начала подыскивать их отпрыску педагога.

Неожиданно среди царящего повсюду разгрома появилась явно старавшаяся поймать взгляд хозяйки молоденькая служанка:

— Госпожа, к тебе гость. Какой-то солдат.

Последнее она произнесла с очевидным пренебрежением.

— Просто солдат?

— Оптион.

— Катон?

— Он так назвался.

— Вот и хорошо. Есть повод отвлечься от этой мороки.

Слышавший это раб мысленно возблагодарил небеса.

— Проведи гостя в библиотеку. Я туда скоро приду. Скажи, чтобы ничем не смущался, да не забудь предложить ему выпить.

— Слушаюсь, госпожа.

— Я как раз вспоминала о тебе, — сказала Флавия, сменившая домашний халат на шелковую легкую столу.

Библиотека, как и большинство помещений в доме легата, имела систему внутристенного отопления, и Катон после уличного морозца наслаждался теплом.

— Тебе повезло, что эти дурни еще не добрались до книг. Присаживайся, не стесняйся.

Катон снова сел, а Флавия подошла к большому шкафу, на полках которого были разложены дюжины свитков. Задержавшись на миг, она любовно пробежалась по некоторым из них пальцами и обернулась:

— Бери все, что хочешь, или, во всяком случае, что сумеешь забрать. Вот «Филиппики». Напыщенно, но, местами, умно. Вот «Георгики», весьма благодатное чтение. А вот несколько работ поминавшегося тобой Тита Ливия. Стихи смотреть будешь?

— Да, моя госпожа.

Спустя час на кушетке возле Катона лежала внушительная горка свитков, а перед ним самим стояла разрывающая сердце задача — решить, какие из них забрать, а какие оставить, ибо его походный мешок был вовсе не безразмерным. Флавия, с интересом за ним наблюдавшая, улыбнулась.

— Ты ведь увлекся Лавинией, верно? — спросила она.

— Госпожа? — Катон как сидел, так и замер, не в силах пошевелиться.

— Я говорю о рабыне, какую купила сегодня.

— А… вы о ней?

— Ну да, о ней, а о ком же еще? Не хитри, мой Катон, мне хорошо известны повадки влюбленных. Вопрос в том, что у тебя на уме.

Катон не нашелся с ответом. Он обмирал от стыда, что его так легко раскусили, и сгорал от желания вновь заглянуть в зеленые, влажно мерцающие глаза.

— Впрочем, возможно, я и ошиблась, — поддразнила его Флавия. — Может быть, ты вовсе не хочешь увидеться с ней.

— Моя госпожа! Я… я…