Римский орел. Орел-завоеватель

— Я так и думала, — рассмеялась Флавия. — Честно говоря, в большинстве своем лица мужчин для нас, женщин, — открытая книга. Не переживай, мой Катон, я вовсе не собираюсь препятствовать вашей любви. Даже напротив, но девушке нужно дать время привыкнуть к новому месту. Ну а потом я посмотрю, как нам быть.

— Да, госпожа. Благодарю, госпожа.

— А теперь тебе лучше уйти. Мне бы очень хотелось поболтать с тобой дольше, но в доме слишком много работы. Поговорим в другой раз… думаю, скоро. И может быть, Лавиния присоединится к нам, а?

— Да, госпожа. Я был бы рад.

— Ну хоть сейчас не соврал. Молодец.

Глядя на быстро шагающего по виа Претория юношу, Флавия улыбалась. «Славный мальчик, — думала она, — и такой простодушный. И… может сослужить мне хорошую службу, если с умом его направлять».

— И что все это за барахло? — с подозрением спросил Макрон, когда Катон вручил ему свитки, каждый из которых был аккуратно обернут и снабжен ярлычком.

— Главным образом речи риториков и исторические сочинения.

— Никаких стишков, а?

— Никаких, командир. Только проза, но увлекательная, можно сказать, берущая за душу.

— За душу? Послушай, приятель. Я не воодушевляться собрался, а научиться читать. Насколько это возможно. Ты меня понял?

— Да, командир. Ты научишься, командир. Давай посмотрим, как ты справился с урочным заданием? Ты ведь, я думаю, не терял время зря?

Макрон полез под кровать и достал стопку скрепленных по две деревянных вощеных табличек. Катон внимательно просмотрел каждую пару. На левых створках красовались буквы римского алфавита, какие он вывел собственноручно, справа теснились их корявые копии, сделанные центурионом.

— Нелегко было писать на коленях, — пояснил, с тревогой глядя на педагога, Макрон. — Эти штуковины так и норовили куда-нибудь уползти.

— Вижу. Что ж, для начала неплохо. Ты сумел затвердить, как произносится каждая буква?

— Конечно сумел.

— Тогда давай-ка пройдемся по ним, командир. А после попробуем составлять их в слова.

Макрон стиснул зубы.

— А мне, полагаешь, по силам этакая премудрость?

— Уверен, что да. Ты же сам все время твердишь, что умение приходит к солдату лишь с практикой. Так вот, с чтением точно так же. Будешь практиковаться, и сноровка придет.

Макрон, запинаясь, принялся перебирать алфавит, но Катон слушал центуриона вполуха. Перед мысленным взором юноши стояла Лавиния, и его сознание напрочь отказывалось воспринимать что-либо еще. Макрон все бубнил, потом с силой схлопнул таблички:

— Что с тобой, малый?

Катон вздрогнул:

— А? Ничего. Все хорошо, командир?

— Хрена лысого, хорошо, — буркнул центурион. — Даже мне иногда понятно, где я сбиваюсь. А ты знай сидишь да киваешь, словно цыпленок. О чем таком важном ты думаешь, а?

— Ни о чем, командир. Все пустое. Продолжим.

— Ни хрена не продолжим, пока ты не выложишь все.

Урок уже утомил Макрона, и он не прочь был прерваться, к тому же уклончивость паренька пробудила в нем любопытство.

— Давай говори, и по-быстрому! — потребовал он.

— Ну, правда же, командир, — взмолился Катон. — Это… не важно.

— Важно или не важно, судить буду я. Говори. Это приказ. Я не допущу, чтобы мои люди ходили с потерянным видом, будто лунатики, я все равно докопаюсь до правды. Вы, сопляки, или задираетесь один к другому, или думаете о бабах. Я прав? Что у тебя? Первое или второе? Кто тебя задирает?

— Никто, командир.

— Это малость все проясняет, не так ли? — Макрон подмигнул. — И кто же она? Лучше, если не супруга легата. Или тут же пиши расписку, что в твоей смерти повинен лишь ты.

— Нет, командир! Это не она, командир! — воскликнул, совсем растерявшись, Катон.

— Тогда кто? — потребовал ответа Макрон.

— Одна… рабыня.

— И ты хочешь сойтись с ней поближе, так?

Катон уставился на него, поколебался, потом кивнул.

— Так в чем же загвоздка? Предложи ей несколько побрякушек, и дело в шляпе. Я не знал ни одной рабыни, какая не раздвигала бы ноги за цацки. Ну, говори, какова она из себя?

— Просто красавица, — ответил Катон.

— Ясно! А что ей нравится? Что она любит?

Катон покраснел:

— По правде сказать, я мало что о ней знаю.

— Ну так узнай. Спроси ее, чего она хочет, и все будет в порядке.

— Все не так, командир. Похоть тут ни при чем.

— Похоть? Кто тут толкует о похоти? Просто ты хочешь ее поиметь, я правильно говорю? Стало быть, такова твоя стратегическая задача. Дальше действуешь по-военному. Применяешь нужную тактику, умелым маневром занимаешь выгодную позицию и обеспечиваешь себе полный триумф, а потом скорым маршем отходишь. Или оккупируешь занятую территорию. Это уж, как ты решишь. Или как сложится обстановка.

Макрон, весьма довольный своим рассуждением, рассмеялся.

— Командир! — одернул зубоскала Катон. — Это… не то. Это… совершенно другое.

— Тогда объясни, о чем ты толкуешь.