Риша решает!

Босыми ногами шлепаю по прохладной плитке кухни и подхожу к окну, держа в руках чашку с разбавленным холодной водой кофе. Снега за ночь навалило столько, что вместо машин и скамеек во дворе стоят высокие сугробы, небо ясное и такое голубое, будто на него наложили с десяток модных фильтров, а солнце светит ярко и радостно, поблескивая лучами в кристалликах льда. Делаю глоток кофе, но не для бодрости, а просто ради ритуала, ведь сегодня я могу позволить себе по-настоящему отдохнуть. Зачетная неделя успешно закрыта, детские мероприятия проведены, а до главного праздника страны осталось всего три дня. И все вроде бы хорошо, можно выдохнуть, начать закупать продукты на праздничный стол и варить овощи для салатов, обновить плейлист и список фильмов, которые нужно посмотреть за праздники, но… никакого настроения ни для одного из этих пунктов у меня нет. Мишурой, что ли, обмотаться? Или пойти елку на ярмарке украсть? Интересно, насколько трудно бежать с деревом в руках?

Задергиваю шторы, выбесившись из-за собственных мыслей, и направляюсь в гостиную, где точно так же выгоняю солнечный свет из своего пространства. Я устала быть непробиваемой. Устала быть Ришей Мариновной. Устала от самой себя. Падаю на диван и хватаю пульт от телевизора. Хватит с меня приключений и активности, время деградации. Листаю каналы, пытаясь заглушить шум мыслей, которые неумолимо тянутся к одному идиоту, и натыкаюсь на какую-то новогоднюю романтическую комедию. Ну а что? Если уж страдать, то по-праздничному.

Через пару часов, когда у меня уже начинают ныть бока от долгого лежания на диване, раздается громкий стук в дверь. Никаких гостей я сегодня не ждала, поэтому нехотя бреду в прихожую и заглядываю в дверной глазок.

– Риша-а-а, – раздается озорной голос с лестничной клетки.

– Открыва-а-ай, – еще один.

Распахиваю дверь, на пороге топчутся Коля и Толя, с улыбками глядя на меня.

– Вы чего здесь? – хмуро спрашиваю я.

– Соскучились! – отвечают они хором.

– Вчера вечером виделись.

– И что?

– Мы и дня без тебя прожить не можем!

– Точно! Ты же наш лучик света…

– …в этом темном царстве голода и холода!

– Поесть пришли? – хмыкаю я, пропуская парней в прихожую.

– Мы принесли ветчины. Твоей любимой.

– И хлеб. Еще теплый.

Снисходительно качаю головой, Коля и Толя снимают куртки, и мы все вместе идем на кухню. Я забрасываю на сковороду кусок сливочного масла и разбиваю десяток яиц, мальчишки нарезают хлеб и ветчину, наперебой рассказывая какие-то глупые истории о наших общих знакомых. Их внимание немного согревает мне сердце, ведь понятно, что они не просто пообедать пришли, но уже в следующую секунду ребра покрываются изморозью. В последние дни я доставляю всем слишком много проблем, и от этого отвращение к себе впивается в шею, как настоящий вампир. Что же я за друг такой, если всем приходится вокруг меня хороводы водить, вместо того чтобы наслаждаться собственной жизнью?

– Какие планы на сегодня? – бодро спрашивает Коля, расставляя тарелки на столе.

– Никаких, – отвечаю я.

– Класс! – подхватывает Толя. – У нас тоже! Давайте ничего не делать вместе?

– Слушайте, ребят, – натянуто улыбаюсь, – я в порядке. Правда.

– И это отлично.

– Ага. Мы знаем.

– Вам не нужно…

– Ой, Риша, – отмахивается Толя.

– Не беси, – говорит Коля.

– Садись ешь! – восклицают они хором и смеются.

Яичница быстро исчезает с наших тарелок, и, вымыв посуду, мы переходим в гостиную, чтобы продолжить бесцельное ничегонеделание. Смотрим телевизор, Коля и Толя бросаются шутками и едкими замечаниями, чтобы меня растормошить, но я не могу найти сил, чтобы включить беззаботную версию Риши Мариновны. Такое чувство, что я не просто засосалась с дементором, а замуж за него вышла. Ну когда же это закончится?

– Риша, слушай, – вдруг серьезно говорит Толя, и я напрягаюсь. – Я давно хотел у тебя кое-что спросить.

Он заглядывает мне в лицо, оставаясь устрашающе серьезным, и я замираю в ожидании.

– Ты знаешь, что волки не едят бабушек, потому что они… вяжут во рту?

Хлопаю ресницами, стараясь переварить услышанное, а Толя продолжает так же серьезно на меня смотреть. Проходит одна секунда. Две.

– И у меня тоже вопрос, – говорит Коля. – Знаешь, что общего у некрофила и владельца строительной компании?

Молча мотаю головой, и он продолжает:

– Они оба имеют недвижимость.

Смех подкатывает к горлу, отзываясь толчками в груди, но братики решают добить меня, продолжая парад идиотских шуток.

– Знаешь, как называют человека, который продал свою печень? Обеспеченный!

– А почему безногий боится гопников? Потому что он не может за себя постоять!

– Что сказал…

– Хватит! – пищу я, зажмурившись, и заливаюсь раскатистым смехом. – Прекратите!

– Что сказал слепой, – сквозь хохот продолжает Толя, – войдя в бар?

– Всем привет, кого не видел! – вопит Коля, вскидывая руку.

Комната дрожит от приступа тройной истерики. На моих глазах проступают слезы веселья, и я смахиваю их пальцами, с нежной благодарностью глядя на друзей.

– Вы такие дуралеи, но я… я вас… – выдавливаю запинаясь.

– И мы тебя.

– Очень-очень.

– Ты на втором месте после еды.