Риск, борьба, любовь

Раздалось шипение, сменившееся специфическим кашлем и протяжным «а-у-у», и тигрица вошла в туннель. Резко лязгнул металлический запор. Я ждал ее, одновременно сжимая в руке наган и венский стул, направленный ножками в сторону хищницы. Багира на долю секунды задержалась у порога, огляделась, как бы оценивая обстановку, и только после этого пошла на свое место. Легкая, но напряженная походка зверя выдавала коварство замыслов. Я улыбнулся при мысли, что читаю намерения Багиры, как раскрытую книгу. Подходя к тумбе, тигрица еле сдерживалась, чтобы не броситься на меня. Но затем общее тревожное настроение передалось и ей, и Багира грациозно вспрыгнула на свое место. Удостоив меня свирепым взглядом, она округлила шею и показала клыки, при этом ужасно сморщив нос и топорща усы. Я опустил стул. Мне были слишком хорошо знакомы ее повадки, чтобы опасаться этой пустяковой угрозы.

— Ионис, выпускай следующих! — крикнул я, а сам подумал: «Плохая это примета, когда все идет хорошо. Каково будет продолжение?»

Но поспешил отогнать дурные мысли и распорядился:

— Продолжаем. Давай гепарда!

Ионис изумленно поднял брови. Одними губами он прошептал: «Куда ты торопишься? Животные плохо сведены. Сам ведь говорил, что соединять их еще рано! Зачем это нужно?»

Но я был настроен решительно.

— Давай, Ионис, все будет о'кей, — и подмигнул ему.

Ионис насупился и нехотя открыл дверь тоннеля. Подталкивая гепарда, он мрачно подгонял:

— Да иди же, иди!

Гепард отказывался идти, ложился и рычал, тараща свои громадные глаза. Наконец он поддался понуканиям Иониса и опрометью выскочил на манеж. Но в панике метнулся совсем не туда, куда следовало. Громко мяукнув, гепард помчался под тумбами, на которых сидели тигры. Парис и Ампир сорвались со своих мест и, не долго думая, кинулись на наглеца. От неминуемой гибели гепарда спасла лишь врожденная спринтерская скорость. «Если дурак, то это надолго», — мелькнуло у меня в голове, когда я увидел, что, поравнявшись со своей тумбой, гепард резко развернулся и побежал обратно, навстречу тиграм. Два полосатых исполина, мешая друг другу, рванулись за ним, путаясь в ножках тумб и реквизите. При виде тигров гепард вновь развернулся и опрометью кинулся на свое место. Не добежав каких-нибудь полметра, он поскользнулся и, подцепленный Багирой, упал на бок. Передняя лапа его застряла между прутьями клетки.

Выставив вперед венский стул и паля из нагана, я кинулся к бедолаге. Выстрел отпугнул тигров и согнал с тумбы Багиру. Животные, до того невозмутимо сидевшие на своих местах, испугались грохота, соскочили и сбились в кучу. Гепард вскочил и на трех лапах поскакал к тоннелю, где и был принят Ионисом.

— Ну и ну! — произнес блондин.

— Это только начало, — мрачно сказал Афанасьев. — Посмотрим, что будет дальше!

Я сделал вид, что не слышу этих реплик, и распорядился:

— Ионис, посмотри, не надо ли вызвать врача. А мы пока продолжим просмотр.

— Да ничего страшного, — отозвался служащий. — Он уже наступает на лапу. Напугался только!

Немного успокоившись, я стал готовиться к выполнению первого упражнения. Заключалось оно, в том, что я, здороваясь по порядку с каждым животным, касаюсь пальцами его носа. Звери же реагируют на это по-разному: кто рычит, кто огрызается, кто машет лапой.

Я подошел к сидевшему с краю Цезарю. Лев охотно подставил носи сморщился. Я легонько коснулся громадного влажного носища. Следующим был Антей. Едва завидев мою руку, он протестующе отшатнулся и приподнял лапу. Оценив серьезность угрозы, я пожал плечами и, сказав: «Не хотите — как хотите», двинулся дальше. Обойдя по очереди всех тигров, рычавших, но терпевших символическое прикосновение к носу, я приблизился к Багире. Дотронуться до ее морды, разумеется, не представлялось возможным. Я громко произнес:

— Позвольте ваш носик!

Протянув руку, я незаметно щелкнул пальцами, что служило сигналом к подаче голоса. И Багира отозвалась: по залу разнесся неимоверный по силе звук. Тигрица замахала лапами и закрутилась на месте. Я же, сделав вид, что после такого вопля не желаю иметь с ней дела, небрежно махнул рукой и двинулся дальше. Продемонстрировав свою злость, Багира села, сморщив нос и растопырив усы. Получилось именно то, чего я добивался, — она смеялась.

Афанасьев даже подскочил.

— Вот это да! Вот это сценка! — прокричал он. — Ты можешь это повторить?

— Конечно, могу.

— Неужели получится?!

— Разумеется, — ответил я, — это же не импровизация. Это дрессура.

— Тогда повтори, — завелся Афанасьев. — Неужтоправда?!

Присев на край стула, он всем корпусом подался вперед. А я вдруг увидел, что старик не ищет возможности уличить меня во лжи. Наоборот, он жаждет убедиться в моей правоте.

Я показал сценку с Багирой еще раз. Потом еще. Афанасьев хохотал от всей души и, толкая спутника в бок, повторял:

— Смотри, Виктор, что парень творит! Тигры и львы у него играют определенные роли. Просто невероятно! Это же новое слово в дрессуре! — И, обращаясь ко мне, вновь просил: — Вальтер, ну, пожалуйста, покажи еще раз!