Читаем Риск эгоистического свойства полностью

Закончив описание операции, она захлопнула историю болезни, откинулась на спинку кресла, отпила кофе. Ммда! Простые действия и движения не помогали! Можно, конечно, еще встать, походить по кабинету, пойти детишек своих проверить в отделении с обходом.

Ну, что еще? Полы, скажем, помыть вместо санитарки Федосеевны или чего позаковыристей – поругаться «за правое дело» с завотделением! Хотя нет, чего с ним ругаться, он и сам «за правое», и еще как! Ну, тогда с коллегой Малюковым на вечную тему его наплевательства к больным, тягу к взяточничеству и плохую работу.

– А нету Малюкова, – вслух пожурилась Катерина. – У него сегодня ночное.

Тогда что?

«Тогда правду, – вздохнула Катерина Анатольевна. – Сбежала. Точно!»

Она вспомнила взгляд Бойцова, когда он посмотрел на нее, до конца не выйдя из прошлого, из воспоминаний непростых.

Ну ладно, ладно, не вспомнила – не забывала! Несла в себе все время, пока спала недолгие часы, проснулась, занималась Соней, кожей чувствуя его близкое присутствие, ехала на работу. Только во время операции отодвинула, убрала, забыла, а из операционной уже с ним вышла.

Этот. Его. Взгляд!

Она поняла, услышала, почувствовала, что он подумал! Он решил, постановил и принял, как уже свершившееся, что займется с ней, Катериной Воронцовой, любовью. И ее понимание, согласиенесогласие, уже не имело значения.

Мужик с такой силой воли, которого жизнь пропустила через кузнечное горнило, закалив в дамаск, в ухаживающие расшаркивания не играет.

Она, само собой, тоже не учебная шпажка, а боевой клинок и закалкой в том же кузнечном цеху не уступает! Но…

Но Катерина знала, честно признавалась себе, что уже шла ему навстречу и ни черта не зависит теперь от ее осознанного нежелания уступать, вполне оправданного возмущения из серии «фи, разве можно так прямолинейно!».

Осмысленное – это наносное, игры в социальную мораль и потакание выкрутасам своего характера. Внутри, пугающее, подсознательное – вот настоящее!

Как решиться на чтото запретное, тайно желаемое, неразрешенное? Знаешь, что сделаешь вопреки всему, и уговариваешь себя, с восторгом осознавая, что не уговоришь: «Ой, ой, это же страшно, нельзя!»

И «ой», и «нельзя», и «страшно», но уже решился и шагнул, еще до всех этих «ой», которые и произносишь больше для очистки совести, чтото из разряда правильных поступков: «Я же себя отговаривала!»

Она не отговаривала!

Знала, что произойдет, где, когда, как, это не важно, технические детали – произойдет! И понимание холодило мурашками ожидания грудь.

Он притягивал ее, завораживал, будил чтото скрытое в ней, расшевелив спавшую сексуальность.

«Может, Тим приедет и остановит все это?» – с последней надеждой подумала Катерина.

– Осталось восемь дней, – прошептала Катерина.


Тимофей вернулся из армии, когда Катерина сдавала последний выпускной экзамен в школе. Катька, наверное, около часа все плакала от счастья, не выпуская его руки, за которую ухватилась двумя ладошками, и никак не могла остановиться. Следующий час ее «выгульного» времени они потратили на то, чтобы ликвидировать следы радостного слезотечения. Прикладывали лед, который Тим выпросил у продавщицы ларька, и пакетики с чаем из двух пластмассовых стаканчиков, купленных в том же ларьке.

И говорили без остановки.

На выпускной бал Катерина не пошла. Ей были безразличны и школа, и ее одноклассники, имен которых она и не помнила, и само торжественное мероприятие. Получив свою золотую медаль, она послала прощальный поцелуй учебному заведению и с чистой душой пошла дальше по жизни.

Но у Ксении Петровны на участие в «отмечании» она отпросилась.

– У нас состоится выпускной вечер в школе, – доложила Катерина, встав как положено перед бабушкой по стойке «смирно».

– И что ты хочешь мне сообщить? – строго и недовольно спросила товарищ Александрова.

– Это официальное мероприятие, сначала нам в торжественной обстановке вручат аттестаты, после чего состоится праздничный банкет и гулянье по ночной Москве под руководством преподавателей. – Официальный тон протокола бабушка уважала больше всего.

Бабушка уважала, а Катерина пользовалась этой ее слабостью в нужных ей целях.

– Денег на одноразовое расфуфыривание и твои наряды у нас нет, – не то чтобы отказала она.

– Значит, я пойду в том, что у меня есть, но на проведение вечера сдать небольшую сумму придется.

Ксения Петровна поразглядывала внучку какимто странным взглядом. Долго разглядывала. Задумчиво.

– Для меня это лишние расходы и ненужное беспокойство. Но коль это официальное мероприятие и одноразовое, то в виде исключения я тебе разрешу его посетить.

На вручение аттестата и золотой медали с ней пошел Тимофей. И подарил букет цветов, который конечно же нельзя было принести домой, но Катька прижимала его к себе всю ночь. До утра, пока они бродили по ночной Москве.

Первый в ее жизни букет цветов.

Первая в ее жизни ночная романтическая прогулка.

Они бродили, Тимофей показывал ей Москву, и разговаривали, разговаривали, разговаривали…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сводный гад
Сводный гад

— Брат?! У меня что — есть брат??— Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец.— Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить??— Конечно. Он же мой ребёнок.Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу!— А почему не со своей матерью?— Она давно умерла. Он жил в интернате.— Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с публикой из интерната? А я — да! С твоей лёгкой депутатской руки, когда ты меня отправил в лагерь отдыха вместе с ними! Они быдлят, бухают, наркоманят, пакостят, воруют и постоянно врут!— Он мой сын, Ярославна. Его зовут Иван. Он хороший парень.— Да откуда тебе знать — какой он?!— Я хочу узнать.— Да, Боже… — взрывается мама. — Купи ему квартиру и тачку. Почему мы должны страдать от того, что ты когда-то там…— А ну-ка молчать! — рявкает отец. — Иван будет жить с нами. Приготовь ему комнату, Ольга. А Ярославна, прикуси свой язык, ясно?— Ясно…

Эля Пылаева , Янка Рам

Современные любовные романы