Риск — хорошее дело!

Последняя мысль не очень обрадовала Мэррин. Чуть позже она расчесывала влажные рыжеватые волосы перед огромным зеркалом и думала о том, что Джерад относится к их обману как к невинной шутке. А раз так, то и ей не следует все усложнять.

Без пяти минут семь Мэррин была полностью готова к выходу. Волосы, распущенные по плечам, сверкали, огромные синие глаза радостно сияли. Ей уже не надо было притворяться, когда раздался стук в дверь.

Девушка открыла ее с улыбкой на губах. Джерад замер на пороге, любуясь Мэррин. А та, окинув его быстрым взглядом, отметила, насколько он элегантен в черном смокинге.

– Благодарю за невысказанный комплимент, – сказала Мэррин, видя, что говорить Джерад не в состоянии. – Вы тоже выглядите на десять баллов.

Губы Джерада дрогнули. На секунду Мэррин показалось, что он сейчас нагнется и поцелует ее. Ничего подобного. Джерад отступил на шаг, приглашая Мэррин пройти в холл. Почему—то она почувствовала досаду. Досаду? Очнись, дорогая, возьми себя в руки!

– По—моему, вы немного успокоились, – ровным голосом проговорил Джерад, когда они направились к лестнице.

– Извините за то, что позволила себе взорваться, – небрежно сказала Мэррин. – Вы ведь привыкли к полному подчинению.

– Это точно, – подтвердил Джерад, и она рассмеялась.

В этот вечер Мэррин вообще очень много смеялась. Семья Джерада казалась ей сплоченной, дружной и совершенно необыкновенной. И она была счастлива, что ее приняли в их тесный круг. Постепенно Мэррин научилась различать, кто есть кто. Все относились к ней благожелательно, все искренне желали ей добра.

Особенное внимание оказывал девушке Франклин Блейк, сын тетушки Барбары, человек примерно одного возраста с Джерадом, его кузеном. Ни одна здравомыслящая женщина не стала бы принимать его всерьез – Франклин был уже дважды разведен, – но он был очень забавен, обладал тонким чувством юмора и заставлял Мэррин смеяться до слез.

Сестра Джерада познакомила Мэррин со своим мужем Уэсли Партриджем, общение с которым также доставило девушке большое удовольствие.

За праздничным столом царила бабушка Октавия, и по тому, как она держалась и шутила со всеми, ей ни за что нельзя было дать восьмидесяти лет. Однако после половины одиннадцатого, когда все переместились в гостиную, она объявила, что очень довольна устроенным в ее честь праздником, но немного притомилась и отправляется спать. Одна из тетушек пошла вместе с ней, остальные продолжали весело болтать.

Тетя Барбара попросила Джерада принести ей вина. Он поднес ей наполненный бокал и обратился к Франклину Блейку, оживленно беседующему с Мэррин:

– С тобой хочет поговорить твоя мать. Хорошенького понемножку, решила Мэррин, пора и честь знать.

– Пойду-ка и я спать, – сказала она, когда Франклин покинул их общество.

– Можно подумать, Франклин вас утомил, – тихо произнес Джерад каким—то странным тоном.

– Нет, отчего же, еще минуту назад мне было очень весело. С ним, – уточнила Мэррин.

– Простите, что помешал, – усмехнулся Джерад и быстро отошел в сторону.

Раз так, действительно пора на покой. Она посмотрела в ту сторону, где хозяйка дома увлеченно разговаривала со своей сестрой. Джерад пошел переброситься парой слов с кузиной Уной. Следовательно, можно уйти совершенно незаметно.

Поднявшись в свою комнату, Мэррин умылась, легла в постель и снова принялась размышлять о Джераде Монтгомери. Вопреки всем ожиданиям, вопреки ее активному нежеланию ехать в «Хиллмаунт», она – получила истинное удовольствие от сегодняшнего торжества. Ей не хотелось лгать, и, слава богу, лгать не пришлось. Джерад должен быть доволен ее поведением. Ему бы наверняка не понравилось, если бы она весь вечер сидела с кислой физиономией, ведь так?

Мэррин расслабилась, вечные заботы о семье отошли на задний план. Последние несколько часов она была по—прежнему весела и беззаботна, как до смерти мамы. Но Мэррин уже с нетерпением ждала наступления завтрашнего дня, чтобы снова вернуться в привычную обстановку.

На лестнице послышались шаги. Мэррин быстро щелкнула выключателем настольной лампы, и комната погрузилась во тьму. Джерад остановился у ее двери и тихонько постучал:

– Мэррин!

Она не ответила. Ну, устала, ну, спит без задних ног, и все тут. Он не войдет. Соблазнение не предвидится. «Этого никогда не случится»…

Джерад и не вошел. Через пару секунд Мэррин услышала его удаляющиеся шаги. Чего он хотел? Впрочем, какая разница! Ей не оставили права выбора, и только поэтому она оказалась сегодня здесь, в этом доме, на торжественном ужине в честь его бабушки.

Куда же он делся? Наверное, снова спустился вниз, к родне. Мэррин пришла к такому выводу, и не ошиблась, потому что через два часа снова услышала, как он поднимается по лестнице и входит в свою комнату…

И почему она все время думает о Джераде Монтгомери? Сейчас надо воспользоваться свалившимися на нее благами цивилизации и хорошенько отоспаться в этой широкой мягкой кровати.

Ей почему—то взгрустнулось. Вот только что была счастлива, а теперь все снова вернулось на круги своя. А чья вина? Странный вопрос. Естественно, Джерада.