Ритка

«Если б знал ты… Вынес бы из горя…» Ну, вот уж этого Андрей и вовсе не стал бы делать!

День опять выдался какой-то необыкновенный, облачный и и в то же время ясный. Небо источало свет, как огромный матовый плафон, было уютно под ним и тепло. Повторила вслух прочитанные строчки. То ли от стихов, то ли от того, что вокруг было так хорошо, в груди потеплело. Еще не смея поверить себе, прислушалась к этому теплу в груди. Она-то думала, что ее бесчувственность и пустота уже никогда не пройдут. Оказывается, и от них можно устать.

И тут вдруг кто-то окликнул ее по имени. Внизу, среди сосновых стволов, там, где кончался склон и была протоптана тропинка, показалась девичья фигура. Девушка была не в казенной куртке, а в пальто бежевого цвета и красной шапочке.

— Рита-а-а! — повторил звонкий девичий голос.

Поднялась навстречу этому голосу, прошла несколько шагов, ноги подкосились в коленях, нашарила позади себя сосновый ствол, прижалась к нему спиной.

— Ритка! — радостно взвизгнула Катя. — А я тебя жду!

Подбежала, чмокнула в одну, в другую щеку, заглянула в глаза и ткнулась лицом в грудь.

— Почему же… почему же ты ничего не сказала? Мне не сказала?.. Может, ничего бы и не случилось?

Провела рукой по ее косе, с трудом выдавила из себя чужим хриплым голосом:

— Сама я виновата. Во всем. Ничего не понимала, стеснялась его, Андрея. А он…

Катя смахнула слезы ладошкой, перевела дыхание.

— Отец меня ругает. Плохой ты друг, говорит. Если бы я, говорит, пользовалась у тебя доверием, ничего бы и не случилось. Я, конечно, себя не оправдываю и все же… почему ты мне не сказала? Неужели уж я такая… такая…

Катя не нашла подходящего слова и прикусила губы, а по щекам снова покатились слезы. Не посмела больше прикоснуться к ней, повторила только:

— Ни в чем ты не виновата. Это все я сама.

Катя достала платочек, утерлась, попросила:

— Давай где-нибудь присядем?.. Понимаешь, я до сих пор об этом думаю. Не могу не думать.

Привела ее к пеньку и усадила на него, подстелив газету. Сама устроилась напротив на стопке учебников. Катя огляделась.

— Ты сюда приходишь учить уроки? Уютно… Смотри-ка, а там город! И даже наши новые кварталы можно рассмотреть… Знаешь, я тоже теперь буду садиться поближе к окну и смотреть в твою сторону. Ты почувствуешь?.. Ой, знаешь, а меня ведь не пускали к тебе! Я к директору. Думала: нет его. Воскресенье же. А он работает… По поручению класса, говорю.

— Соврала?

— Почему соврала? — ореховые Катины глаза изумленно распахнулись. — В самом деле. Ребята собираются к тебе. И Эльвира Андреевна. А я сказала: «Сначала съезжу я, разузнаю все».

Вырвалось невольно:

— Не надо им сюда, ребятам! Потом когда-нибудь.

— Я и говорю, — гася улыбку, кивнула Катя. — «Она, говорю, сейчас болеет, нельзя ее утомлять».

Она рассказала школьные новости:

— Наш класс на первое место вышел. По успеваемости. И вообще, теперь веселее живем. Рукописный ежемесячник выпустили, на значок ГТО почти все сдали… Встречаю ли Олега? Он сам к нам заходит. Ты же знаешь, мне совсем некогда. У него как-то больше времени. И еще он спрашивает меня по математике и физике. Он в этих предметах куда сильнее меня!

Катя помолчала, счастливо улыбаясь, добавила не без смущения:

— У нас дома тоже новость. Только об этом еще никто не знает. Мама мне по большому секрету сказала. Осенью у нас семья прибавится. Я так рада! Буду теперь не одна. И вообще, маленький ребенок в доме, представляешь? Конечно, нам с матерью достанется, и все равно я рада… В ДК она еще ходит. Только допоздна не задерживается. Боится. Да и спать ей теперь нужно больше. Мы с отцом, а иногда и с Олегом ходим встречать ее.

Катя еще некоторое время сидела молча, улыбаясь своим мыслям, потом вспомнила:

— Я недавно с вашим Димкой гулять ходила. Домой не хочет, а матери некогда, ну я и погуляла с ним немного. Он тебя помнит, заулыбался, когда я про тебя сказала. По-моему, он стал лучше. И отец у вас все работает, работает… Совсем дома не бывает теперь.

Кате хотелось, чтобы и у нее было что-то приятное.

— А перчатки ты носишь? Я шарфик тебе привезла. Такой же, как этот вот мой, только синий.

Ой, неохота уходить, сосны-то какие зеленые. А у нас там, в городе, они черные… Надо ехать, пока доберусь!.. Еще с вашим директором сколько просидела. Терпеть его не можешь?! А мне он ничего показался. Приятно и даже, говорит, очень важно, что класс помнит о Грачевой.

— Не жаловался? Что уклоняюсь от работы и прочее?

Круглое лицо Кати озадаченно вытянулось, она разволновалась.

— У тебя неприятности?.. Нет, не жаловался. Наоборот. По-моему, даже озабочен твоим здоровьем. «Соки фруктовые, говорит, ей носите. Слабая она…» А я тебе только два мороженых привезла и конфеты. Не догадалась. Ну, в следующий раз… Слушай, покажи мне, как тут у вас все. Пока нет никого.

Кате, как и матери, понравился холл. Показала ей и комнату отдыха. Пусть посмотрит, не такая уж это дыра — ПТУ!

В спальне Катя потрогала подушку.

— Чисто, как в больнице, — оглянулась на дверь и показала кивком головы на койки. — А эти девочки… почему они пошли в ПТУ?