Ритка

Позавидовала Зойке: у Зойки, как и у Лены, есть мечта. А когда будет такая мечта у нее, Ритки? Или ей уже никогда в жизни больше не захочется ничего? Вот вытянула кое-как, с трудом дневную норму в мастерской и уже рада-радешенька!

Утром вызвали в медпункт. Курс уколов подошел к концу, врачи решили осмотреть ее еще раз. Собрались все, получилось что-то вроде консилиума. Они вертели ее, выслушивали, выстукивали молоточком. Наконец Мария Ивановна, терапевт, сказала:

— Вроде бы теперь ничего. Можешь перейти в группу. Надоело, наверное, отшельничать-то в изоляторе?.. И все же переутомляться нельзя. Ты уж сама последи за этим. Я знаю, сейчас конец учебного года. И все равно… А летом тебе нужно будет набраться сил по-настоящему. Ну, этот вопрос мы будем решать сами.

Когда она принялась вечером в группе готовить свою постель ко сну, кто-то не без ехидцы прошелся за спиной по этому поводу:

— Кончились, видать, курорты-санатории…

— Плюнь ты! — посоветовала Зойка. — Кто говорит-то? Ну вот…

Вот уж кто был рад ее, Риткиному, возвращению в группу, так это Зойка! Как только погасили свет, перебралась под одеяло.

— А тебе разрешат в какой-нибудь кружок записаться? Нет? Ты знаешь, Гоша, ну тот, что по гимнастике у нас… Его девчонки черненьким называют, чтобы не путать с тем, в музыкальном который… Так вот, Гоша сказал мне: «Ты, говорит, совсем, как Ольга Корбут». Ага. И еще, говорит, на коньки бы тебя поставить, на фигурные. Какие-то способности он у меня нашел. Гоняет аж до седьмого пота. Хочет, чтобы я к первомайскому вечеру номер с лентами подготовила. Да когда же? Времени-то осталось…

Зойка посопела задумчиво и зашептала снова:

— Как ты думаешь, научит он меня чему-нибудь?.. А дочка-то нашего директора, мы и не знали, что она ему дочка, Светлана… Так вот, Светлана со мной русским начала заниматься. Строгая. Богуславская, ты же ее знаешь, она без таких слов не может, Светлана ей и говорит: «Ты что, без терминов не можешь?» Ага, так и сказала: «без терминов»! Телушечка и скисла… Ой, хорошо у нас стало! По вечерам и дурить теперь некогда.

Слушала взволнованный шепот Зойки и думала: «Ей, Ритке, не до кружков! Впереди конец учебного года, а она еще никогда не училась так плохо. „Троек“, правда, в классном журнале против ее фамилии нет, но она-то себя знает! Особенно плохо усвоился материал, который проходили в первое полугодие. Разве ей тогда до учения было?»

Между прочим, Андрей прислал второе письмо. На домашний адрес, разумеется. На первое-то она ему так и не ответила Принималась несколько раз, напоминала себе слова Кати и… И вот он прислал второе. Мать переслала его по почте, вложив в другой конверт. И на этот раз письмо было очень короткое, но совсем не такое, как первое. Андрей ничего не рассказывал о себе, наоборот, все расспрашивал, как да что. А между строк угадывалась обида. Перечитала письмо несколько раз. Да, Андрею, видимо, приходится несладко. И тоскливо, и одиноко. Ну что же, ему полезно узнать, что это такое — горечь и обида, чувство одиночества.

Выбрасывать на этот раз письмо не стала, но и ответить на него не могла себя заставить. Вот закончатся занятия, тогда. Сказала Зойке:

— Давай вместе готовиться? По русскому и другим…

— Ой, давай! — обрадовалась Зойка. — А то, знаешь, у меня терпения не хватает.

На каждую страницу у нее уходило по нескольку минут. Зойка шевелила губами, повторяя про себя прочитанное слово, и так углублялась в книгу, что не замечала ничего вокруг, а когда ее отрывали от чтения, изумленно таращила мутно-голубые, как у новорожденного котенка, глаза:

— Ой, да погоди ты! Не видишь разве? Читаю.

Повторять с ней пройденный материал было чистым наказанием. На следующий же день устроились в затишье возле забора. Зойка начала глубокомысленно:

— Та-ак, значит, какие у нас бывают суффиксы? — пытаясь сосредоточиться, она принялась чертить по земле прутиком. — Ой, Рит, посмотри, что это? Росточек какой-то! Живой! Может, это какой цветок, а я его… Ну, не буду! Значит, суффиксы… Ой, как землей пахнет! Сейчас бы в деревню! Ты была в деревне? А у меня бабушка деревенская.

С трудом повторили с ней полдесятка правил. Закрыв учебник. Зойка ожила:

— Ну и терпеливая же ты! Будто и не видишь ничего вокруг. Я так не могу.

И тут к ним подбежала запыхавшаяся Лукашевич.

— Рит, маркиза ты наша, ангелочек!.. Тебя директор ищет. Велел одна нога здесь, другая…

Он, как всегда, поинтересовался сначала самочувствием добавил:

— Присядь, разговор будет долгим. Вчера у меня были врачи. Твоим здоровьем они довольны. Только не рекомендуют очень увлекаться библиотекой: закрытое помещение, пыль от книг. Кстати, у нас и на воздухе есть работа. Пора готовить землю под цветники и ягодники. А садовника и даже дворника нам, как ты знаешь, не положено. Будем работать все. Пока же нужно выбрать ответственных. Из взрослых это будет Серафима Витальевна. А из девочек… может, возьмешься ты? Я вот только думаю: как ты будешь совмещать это с мастерской? Поговорить разве с Розой Арсалановной?