Ритка

— Мне половину, — и выпила эти полрюмки, чтобы не ушло приятное тепло. Снова сказала Валерке:

— Да сыграйте же что-нибудь! Что вы в самом деле!

Но с гитарой у Валерки явно не очень ладилось. Он не то захмелел, не то вообще еще не освоился по-настоящему со струнами. Начинал что-нибудь и тут же обрывал, принимался за другое. Было такое впечатление, что Валерка умеет играть из каждой песни только одну, первую строчку. Тогда Ритка предложила Томке:

— Споем?

У них всегда удачно получались «Рябинушка» и «Восемнадцать лет».

Томка откинула крышку пианино.

На их голоса в комнату вошла Вера Семеновна, прислонилась плечом к косяку двери. Хорошо, Томка вовремя догадалась убрать со стола бутылку и спрятать рюмки.

Ритка пела и видела, с какой любовью смотрит на Томку мать. Вера Семеновна души не чаяла в дочери, только о том и думала, как бы доучить Томку в школе и определить ее в институт. Все заставляет Томку заниматься. А Томке надоели учебники, запреты матери, ей хочется воли, и она постоянно обмазывает мать, поступает, как ей вздумается…

Когда они кончили петь, Андрей бросил Валерке:

— Не хватайся за свою брыкалку. Включи лучше маг… Вы, Рита, шейк танцуете?

Они принесли с собой магнитофон.

Вообще-то Ритка танцевала до сих пор только с девчонками. Но в этот вечер на нее что-то нашло. Она отплясывала так лихо, что у Томки округлились глаза. Томка вроде бы даже обиделась на Андрея.

Когда они включили магнитофон, Томкина мать сразу же ушла, с досадой махнув рукой: что это, дескать, за музыка!

Томка тут же забралась с ногами на диван, раскурила сигарету и позвала Андрея:

— Разве ты не видишь? Девушка скучает. Это не по-джентльменски… Нет, танцевать мне не хочется.

Андрей грузно опустился возле нее на диван, оперся локтем о Томкино бедро, а сам, Ритка заметила, продолжал следить, как отплясывает, теперь уже с Валеркой, она, Ритка.

И весь вечер Ритка нет-нет да ловила на себе его взгляд, хмурый, в упор. Она и сама не знала за собой таких способностей, такой находчивости и отчаянности. А возможно, все это было оттого, что она знала: еще какой-нибудь час и все кончится — тепло, уют, веселье. Она вернется домой в свою пустую комнату с железной скрипучей кроватью возле голой холодной стены и все начнется сначала: раздраженный голос матери, хныканье Димки, грязная ругань отца.

И было совсем не совестно перед Томкой, которая откровенно дулась на нее, и было приятно чувствовать на себе пристальный, взгляд Андрея. Впрочем, Андрея она больше не задевала, дурачилась с Валеркой, заставляла его аккомпанировать ей на гитаре. Андрей заметил:

— Вам бы в артистки пойти, Рита. — И добавил проворчавшей что-то Томке:

— А что? У нее определенно есть способности. Да и внешность…

Они с Томкой, возможно, даже поссорились бы, но тут в комнату вошла Вера Семеновна.

— Тамара, уже поздно. Завтра в школу. Да и мальчикам на работу.

Томка набросила на себя пальто и вышла с ними за калитку. Андрей сказал:

— Сейчас проводим Риту…

— А чего ее провожать? — по голосу можно было понять, что Томка зябко поежилась. Она вышла без платка, а ночь стояла пронзительно-ясная, с высоким, густо испещренным звездами небом. — Доведете до трамвая, а там ей близко.

И Ритка почувствовала себя виноватой. Томка приняла ее как человека, а она ей настроение испортила. Это, наверное, все от «Рубина». Торопливо поддержала Томку:

— И правда, ребята! Чего вам тащиться такую даль, а потом обратно?

— Вообще-то поздновато уже, — заметил Валерка. Он тоже продрог без головного убора, все натягивал на уши воротник куртки. Гитара болталась у него на груди.

— Ладно, — Андрей не любил мямлить, как приятель, рубил с плеча. Да и Томку он отлично понял. — Раз вам близко… проводим до трамвая.

Было решено встретиться в субботу в три часа дня у остановки трамвая «Книжный магазин».

— А что дальше? — повеселела Томка. — Поедем за город? Ой, здорово! Только… только холодно ведь уже.

— Не замерзнешь, — не очень ласково и уже через плечо бросил ей Андрей.

Они с Валеркой не только усадили Ритку в трамвай, но и подождали, пока он тронется. Ритка махнула им: «Идите!», а они постояли. Валерка смешной, тонкий. Белый нос торчит из-за поднятого воротника. А Андрей большой, сильный, руки в карманах куртки, смотрит слегка исподлобья, набычившись…

Вагон покачивало, Ритка время от времени закрывала глаза, припоминая подробности вечера, и тотчас из тьмы на нее наплывал тяжеловатый хмурый взгляд Андрея. Господи, и неужели все это было с ней, Риткой? Чудный, великолепный вечер! Повторится ли он когда-нибудь еще?

В квартире все еще держался запах спиртного перегара и папиросного дыма, хотя, судя по тому, что было свежо и пахло еще и улицей, мать основательно проветрила комнаты и кухню.