Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации

И с этой точки зрения мы должны выделить в особый регион Арало-Каспийскую низменность, где рельеф ровный, а увлажнение пониженное (меньше 100 мм в год). Население кочует здесь не по сезонам, как в двух первых вариантах, а круглый год, по определенному кругу – от колодца к колодцу [226]. Снеговой покров здесь настолько тонок, что позволяет держать скот исключительно на подножном корму, а весной, когда вся пустыня одевается нежно-зеленой травой (вследствие таяния снега, скопившегося за зиму), эти пастбища являются особенно ценными для каракулевых овец. Аналогичные условия наблюдаются и в Восточной Монголии, но близость описанного центральномонгольского комплекса исключила возможность создания здесь особого культурного региона.

Но несмотря на это положительное качество природных условий, прирост скота и населения в Арало-Каспийской низменности был ограничен, а плотность населения ничтожна. Это обстоятельство обусловило возникновение особых общественно-политических структур в этом регионе.

В VI в. до н.э. в Арало-Каспийской области жили массагеты, по-видимому, одна из ветвей саков (мае + сака + та = большая сакская орда (ставка)) [294]. По поводу их образа жизни и ныне уместно повторить слова Страбона: «В результате своих исследований историки не сообщили об этом племени ничего точного и правдоподобного» [242, книга XI, глава VI, с.480]. Поэтому мы и обратимся к народам, обитавшим на этой территории в более позднее время и лучше известным ученым. Во II в. до н.э. на берегах Каспийского моря жили сарматы, а во II в. н.э. это была восточная окраина союза племен, возглавленных аланами, которых около 158 г. хунны оттеснили на запад, за Волгу [66]

. Хунны не остались в приаральской равнине, они предпочли Волго-Уральское междуречье и, объединившись там с уграми, образовали новый народ, который, по удачному предложению К.А. Иностранцева, принято называть гуннами [150].

Дальнейшая история гуннов освещена относительно неплохо, но о восточной окраине их владений нет никаких сведений. Известно лишь, что в IV в. здесь или немного южнее, в низовьях Сырдарьи, обитали хиониты [63]

, которые в 356–357 гг. воевали с Ираном, а в 359 г. в составе иранской армии штурмовали Амиду [3, с.233, 248]. Об их внутреннем устройстве и образе жизни нет никаких сведений.

В середине VI в. тюркюты вторглись в Поволжье и, следовательно, оккупировали приаральские степи [94]. В истории Великого каганата о судьбе этих территорий нет ни слова, и только из сообщения, относящегося к X в., известно, что здесь обитали два народа: гузы и печенеги [11, с.350]. Не странно ли, что о приаральских степях нам ничего не известно, в то время как история Монголии; Джунгарии и Семиречья описана весьма подробно?! Это не может быть случайностью.

Виной тому особенности древней историографии. Внимание летописцев привлекали преимущественно грандиозные, из ряда вон выходящие события. Обыденное их не интересовало. Поэтому те местности, где не возникали агрессивные державы, где не организовывались походы и где не сооружались огромные дворцы или храмы, выпадали из их поля зрения. То, что кочевники ежегодно повторяли свои маршруты от колодца к колодцу и отгоняли волков от стад и табунов, историки древнего мира считали настолько очевидным, что не находили нужным это фиксировать. Только Гардизи [13, с.120] и Константин Багрянородный [170, с.17] оставили описание быта гузов и печенегов, в точности отвечающее нашей реконструкции [11, с.352, 416–418]. Поэтому не будет ошибкой экстраполировать данные историков X в. в древность, тем более что ландшафт приаральских степей за историческое время менялся только за счет соотношения пустынь и полупустынь. Соответственно этому в засушливые эпохи уменьшалась численность населения, характер же хозяйственной деятельности оставался неизменным.

В этом регионе основой общественной жизни был материнский род – огуз [169; 94, с.61–63], управлявшийся старейшинами. Группа родов управлялась советом старейшин, причем председательство переходило от одного родового старейшины к другому по очереди. Только в далеких походах власть принадлежала военному вождю, при избрании которого учитывались не только старшинство, но и способности. Все особенности общественного устройства этого района, как мы видим, были обусловлены повседневной хозяйственной деятельностью, единственно возможной в этих природных условиях.

Из этих степей ведут свое начало многие народы-завоеватели. Основание парфянской династии Аршакидов приписывается сакам; сельджуки, захватившие в XI в. всю Переднюю Азию, были туркменами – выходцами из Приаралья; в XVI в. Шейбани-хан привел сюда же кочевых узбеков и захватил Самарканд и Бухару. Это как будто бы противоречит нашей точке зрения.