Ритуал для призыва профессора (СИ)

А в комнате у меня помимо запаски лежала арматура, которой я на ДолСоу замахивалась, сумка с инструментом, домкрат, и большой рыбацкий рюкзак, принадлежащий бывшему. Вот он и заинтересовал моего храмовника. Хаул, отложив удочку, теребил застежки, пытаясь добраться до его содержимого.

Подойдя ко всему этому богатству, вытащила рюкзак и, распахнув, показала его все, что там сокрыто своему жнецу.

— Это чтобы рыбу ловить, — пояснила я, — там перебрать нужно, может, выкинуть половину.

Я порылась внутри и вынула пластиковые коробки с блеснами, силиконовыми и поролоновыми приманками для спиннинга. Отдельно в чехле обнаружились и удочки. Часть их валялась просто так. Сдвинув в сторону инструменты, нашла и короб для зимней рыбалки. Похоже, Лешенька остался совсем без снастей. Я подленько захихикала себе под нос.

— А чье это? — мой муж с любопытством вскрывал коробку за коробкой и изучал их содержимое.

— Моего деда, — сознательно солгала я, хотя и неприятно было. Но понимала ведь, скажу правду — избавится от всего. Так что, пусть будет ложь, хуже от этого никому не сделается. — Он любил рыбачить и меня учил тоже. Мы часто на реку выезжали семьей.

А вот это было уже правдой.

— Я тоже люблю рыбачить, — Хаул с интересом разглядывал крючки, грузила, поплавки, да катушки с леской. — Как домой вырываюсь, так с отцом сутки на речке пропадаем. Но вот такого у нас точно нет.

— А вы как ловите? — мне стало любопытно.

— Ну, — Хаул пожал могучими плечами, — палка, к ней привязываем плетеную веревку, а дальше на тонкую чуть согнутую иглу насаживаем червей или личинок мух. В общем, что рыба берет. Но это, конечно, куда совершеннее.

Он снова схватил удочку и крутил зажатый в пальцах острый крючок. Столько восторга было в его глазах, что я успокоилась. Да, соврала, но оно того стоило. Моя маленькая ложь, обернулась радостью для любимого мужчины. Пусть думает, что это дедушкино. Ну и пользуется без задних мыслей о моем бывшем женихе.

Мой жнец сейчас напоминал большого мальчика, нашедшего игрушку. Он копался в грузилах и леске, перебирал искусственные приманки, проверял на прочность резиновых червяков и силиконовых рыбок.

— Покажешь, как это работает, — он потряс в воздухе воблером.

— Покажу, конечно. Это для судаков и щук. А вот поплавочная снасть для мирной рыбы. Будешь этих ваших деликатесных карасиков, тиной воняющих, таскать из болотин, а я форель и икру уплетать за обе щеки.

Присев на запаску, Хаул зарылся с головой в рыбацкий чемоданчик, вытаскивая оттуда разные мелочи. Наблюдая за ним, невольно улыбнулась, ну ребенок великовозрастный.

— Хаул, — тихо отвлекла я его от новых игрушек, — а расскажи о том, как мы будем жить.

— Не знаю, Ирина, жизнь покажет, — отмахнулся он.

Услышав такой ответ, я расстроилась. Да, что же это такое! Алексей все отмахивался, теперь Хаул. Обида взяла верх, и я решила больше не повторять своих ошибок. С Лешиком столько лет молчала: все ждала, пока он созреет до серьезного разговора. Второй раз я на такое не пойду.

— Хаул, я десять лет встречалась и жила с мужчиной, который вот так же, как ты сейчас, отмахивался от планов. Все говорил мне: потом да позже. Закончилось это все нашим полным разрывом. Мы расстались врагами и я, собрав свои вещи, решила основательно поменять свою жизнь. Да, так расстаралась, что в иной мир к вам попала. Не делай сейчас так же, как и он. Поговори со мной, расскажи, что нас ждет дальше. Тебя и меня.

Мой храмовник удочку отложил и внимательно посмотрел на меня. Его лицо стало серьезным даже чуточку сердитым. Встав, он подошел ко мне и, молча, подхватил на руки. Усевшись в кресло у окна, поместил меня у себя на коленях и крепко сжал в объятьях.

— Не надо меня с ним сравнивать, что ты хочешь от меня услышать, — тихо шепнул он.

— Как и где мы будем жить? Чем заниматься, да и вообще я хочу знать, как ты представляешь наше будущее? Наверное, рано об этом говорить, но раз уж ты уже заявил, что я твоя жена, так я хочу иметь представление, что это значит для меня.

Хаул зарылся носом в мои волосы и шумно вздохнул.

— Не хочу я строить планы. Знаю, как боги любят потешаться, — ответил он.

— Мне нужно это знать, понимаешь, — я чуть отстранилась и взглянула ему в глаза. — Хочу быть уверенной, что через десять лет ты не скажешь мне: "прости, родная, но я никогда не говорил, что мы поженимся и у нас будут дети. Что мы купим свою собственную квартиру и будем семьей. Да ты знаешь мою маму, но как невесту я тебя ей не представлял". Я не хочу пройти через это еще раз.

Рука Хаула скользнула по моей спине и становилась на затылке, чуть сжав волосы. Наклонив мою голову назад, он впился в мои губы грубым властным почти болезненным поцелуем.