Рюрик. Полёт сокола

— Главные зачинщики в сём деле, кроме Вадима, боярин Горевата и купец Сквырь. Ещё начальник городской стражи, с десяток купцов помельче, да те, кто за пенязи им служит. Есть люди, что пошли под нурман от страха, а есть и такие, кто поддерживают Вадима, оттого, что он свой, а ты, рекут, чужеземный варяг…

— Нурман много? — уточнил Ольг.

— С Олафом пришли два драккара, нурманские купцы, что там были, да ещё кое-кто из новгородских к ним примкнул, как почуяли, что пограбить можно.

— Чего они хотят, пограбить и уйти или град оборонять собрались? — снова спросил Рарог.

— Нет, Вадим уже себя князем законным объявил, речёт, мол, Рарог не по праву его место занял, потому как он сын старшей дочери Гостомысла. А ещё меж ними разговор шёл, что сын Олафа конунг Гуннтор должен взять Ладогу.

— Решили, значит, сразу с двух сторон поджечь Новгородчину, — едва сдерживая гнев, проговорил князь, невольно сжимая кулаки. — Как же ты всё это узнать смог? — обратился он к Сиверу.

— Я ещё с зимы в помощники на кухню устроился, печи топил, воду носил, сказался глухонемым, потому на меня никто внимания не обращал, чего с убогого работника возьмёшь, что за еду старается.

— Дякую за службу, брат Сивер! Пусть ладожане о мёртвых позаботятся, порядок наведут, а нам мятежников усмирить надо, — молвил озабоченно князь, снова опоясываясь своим Болотным мечом. — Готовь дружину, воевода! По законам Руси за предательство крепче, чем за грабёж, карать следует.

— Я же говорил, что Ас-скальда голым задом на муравейник посади, он и оттуда невредимым уйдёт, — мрачно молвил Ольг. — Выходит, некогда за ним гоняться, в Нов-град спешить надобно. А дружина готова, княже, ещё и кольчуги разоблачить не успела.

Глава III

Восстание в Нов-граде

Олаф Жестокий, Вадим, Горевата и Сквырь. Захват Новгорода. Ефанда принимает роды у Велины. Освобождение. Встреча с Рарогом и Ольгом. «Я служу Бригит и Макоши»

Конунг Олаф двумя драккарами пришёл в Нов-град через Западную Двину, груженный оружием и доспехами. Драккары стали у причалов, некоторые нурманы сразу отправились на Торг, а Олаф был приглашён в терем к своему давнему знакомцу боярину Горевате. Вскоре к Горевате заглянул и его друг купец Сквырь, а к вечеру пожаловал и сам посадник Вадим, которому тоже оказалось невтерпёж узнать заморские вести.

— Значит, — рёк боярин, — будем делать, как договорились, верно, князь? — обратился он к Вадиму. — Как только лодьи сына Олафа пройдут Нево и станут в устье реки Сясь, о том сообщат моему человеку в Ладоге. Он немедля пошлёт гонца ко мне, а сам отправится к Гуннтору. Сей посланник проведёт воинов Гуннтора тайными тропами в Ладогу и укажет, где обитают Рарог и его воевода.

— А когда же мы начнём здесь, в Нов-граде, после того, как будут убиты князь и воевода и сгорит Ладога, или мы должны начать раньше? — нетерпеливо спросил Вадим. — Людей, недовольных Рарогом и Ольгом, у нас хватает, всё готово к восстанию!

— Я так мыслю, — вступил в разговор соляной купец Сквырь, — лепше, чтобы ладожцы начали первыми, а уж мы потом «дожмём».

— Одновременно начать было б лепше всего, только как так согласно устроить, чтоб враз и там, и тут, — молвил в раздумье Вадим.

— Хёвдинг Горевата, — спросил нурманский конунг, — а сколько времени понадобится твоему гонцу, чтобы добраться сюда из Альдоги?

— Два дня хорошего ходу на добром коне.

— Тогда думать нечего, — решительно молвил Олаф, — начинаем сразу после прибытия посланника. За два дня мой сын Гуннтор сотрёт Альдогу в пыль! Мы начнём в двух градах единовременно и победим! Точно так, как я лихо разделался со Синеусом, а ты, конунг Вадим, с Трувором.

— Что ты, Олаф, — делано возразил Вадим, — просто Трувору его повариха дала плохую еду, вот он и помер.

— Я думаю, её уже нет на этом свете?

Вадим кивнул.

— Давай-ка, Олаф, — молвил посадник, — выдели из своих воинов, кто посмышлёнее, пущай пройдутся по граду с моим гриднем, поглядят, запомнят дворы, где живут прихвостни Рарога, чтоб знать, кому первому голову сворачивать.

— Верно речёшь, конунг, — одобрительно кивнул Олаф, — в нашем деле главное — порядок и разумный расчёт, а не пустая беготня с клинками по граду.

— А кто пойдёт трясти терем княжеский и что с женой Рарога будем делать? — спросил Сквырь.

— Никто, — твёрдо молвил Вадим. — Ни Ружены, ни франкских купцов, ни священников, ни тем более их молитвенного дома не трогать, нам сейчас только ссоры с франками не хватало. Рарог язычник, а жена его из франкского знатного рода и с моей женой в молитвенный дом ходит. Мы потом Ружене и жилище, и мужа подходящего сыщем, — зло улыбнулся посадник.