Рюрик. Полёт сокола

Ефанда, прикинув время ожидаемого появления наследника у Велины, загодя отправилась с купеческой лодьей в Нов-град. Навстречу ей стали попадаться нурманы, один, другой, а вот сразу трое. Ага, вон два их чёрных драккара у пристани. Вдруг будто тёмная волна с головой окатила ворожею. Она ухватилась за деревянный столб, чтобы не упасть, её шатнуло, и хоть тело осталось тут, на новгородской пристани, какая-то невесомая часть её вновь оказалась привязанной к сухому стволу сосны, а под ногами лежала груда веток и сучьев… Медленно и осторожно вдохнув, Ефанда усилием воли вырвалась из пелены наваждений. Расспросив прохожих, она быстро нашла дом посадника.

— Что это у вас нурманы по граду рыщут? — тревожно спросила она у Велины, к которой сопроводили её слуги.

— Да купцы это, Вадим сказывал, два драккара пришли, дело-то обычное, — беспечно ответила хозяйка, безотчётно придерживая руками свой большой живот.

— Кровью от них несёт, бедой по всему граду веет, — тихо, но твёрдо молвила ворожея. Потом махнула рукой, — ладно не твоё это сейчас дело, тебе рожать надобно, пусть хоть снег середь лета идёт…

Почти всю ночь не могла уснуть Ефанда, ворочаясь и взбивая непривычно мягкую подушку. В доме тоже не спали, кто-то ходил, разговаривали, снова ходили. Уснула под утро, а проснулась от лая собак и чьих-то отдалённых воплей и криков.

В Нов-граде ранним утром началось необычное движение. Бежали по улицам вооружённые нурманы и новгородцы. То тут, то там вспыхивали стычки, полилась кровь. Городская стража, что несла ночное дежурство по граду и у ворот, частью была окружена на своих постах, а частью присоединилась к нападавшим, которые врывались в дома верных князю людей и либо рубили их на месте, либо по приказу посадника Вадима волокли на площадь. Вопли женщин, ругань и крики мужчин, лай собак, скрежет металла, увесистые удары в тесовые ворота, кровь, смерть и страх нависли над градом. Кровавый мятеж буйствовал весь день. Наступившей ночью в поисках тех, кому случилось ускользнуть из рук новых владетелей града, а может уже и всей Новгородчины, повсюду рыскали викинги Олафа в сопровождении людей нового князя новгородского Вадима Храброго.

В тереме было относительно тихо, но ещё с самого прибытия сюда Ефанда поняла, что в граде творится неладное. А как же Ольг и Рарог, что у них там, в Ладоге? — забилась в голове тревожная мысль. Но когда она хотела выйти во двор терема, путь преградил охранник.

— Не велено!

Тревога ещё более возросла. Ефанда жадно ловила каждое слово из скупых обрывков разговоров домочадцев и слуг, но так ничего и не узнала. А тут ещё Велина начала рожать.

Во дворе терема гремела сталь и раздавались крики сражающихся, когда с ними слился крик новорождённого.

— Сын, здоров. Благодари Макошь, Бригид и свою Деву, — устало молвила Ефанда, которая вторые сутки не отходила от роженицы. Шум схватки приближался, кажется, уже в теремных помещениях завязался жаркий бой. Наконец, омыв мальца, завернув и положив его подле встревоженной матери, ворожея стала успокаивать роженицу, говоря, что ей сейчас нельзя волноваться, чтобы не пропало молоко.

— Да как же не волноваться, — восклицала, блестя горячечными очами, Велина, — я слышу шум битвы во дворе и, кажется, даже в тереме. Где Вадим, отчего он не приходит, что стряслось? — Велина была в полном замешательстве, ощущая: что-то пошло не так.

В этот миг тяжёлые резные двери распахнулись, и разгорячённые схваткой воины с окровавленными клинками ворвались в светлицу.

— Где изменник Вадим? — грозно крикнул первый воин. — Именем князя Рарога мы должны взять его под стражу!

Ефанда почуяла облегчение: это воины Рарога, хорошо, что не нурманы! Усталость молодой ворожеи вмиг исчезла, и лик её преобразился в повелительно-строгий. Выпрямившись тугой струной, как девица на смотринах, она встала меж воинами и ложем роженицы.

— Я Ефанда, сестра вашего начальника Ольга, здесь кроме женщин и новорожденного никого нет, потому прочь отсюда, не положено ей волноваться, а то молоко пропадет! Ну, чего стали! — грозно надвинулась ворожея на воинов, что в растерянности остановились у порога светлицы.

Вдруг они расступились, почтительно уступая кому-то дорогу. В светлицу решительным шагом вошёл… сам князь Рарог. Но и он, словно натолкнувшись на невидимую стену, удивлённо застыл перед девушкой.

— Ефанда… ты откуда… здесь? — наконец молвил он, не отводя очей от ворожеи.

— Я помогала явиться на свет младенцу, — она кивнула на ложе, где рядом с испуганной матерью затаился, будто почувствовав опасность, маленький живой комочек. — Если ты истинный князь и честный воин, — продолжила Ефанда, почти с вызовом глядя на Рарога, — будь великодушным, не карай её мужа и своего двоюродного брата Вадима. Отпусти его хоть под честное слово, хоть под залог, но не убивай, не бери на себя родовое кровопролитие, не то всем беда будет!