Рюрик. Полёт сокола

Викинги одобрительно загалдели, когда в круг вышел Ас-скальд и запел песню о том, как рождается настоящий викинг, как роднится он со своим клинком и как непобедимый этот клинок сопровождает викинга всю жизнь, до самой смерти. Хродгайр, тоже сияя радостью, поднёс Скальду кружку доброго эля. После песнопения по знаку хёвдинга в круг втолкнули худого замученного подростка лет пятнадцати.

– Этот человек, свободный житель нашего посёлка, украл у хёвдинга Хродгайра зерно, чтобы набить свой ненасытный желудок. Он совершил преступление, и за это должен быть наказан. Мужественные и свободные люди фиорда, решите, кто должен наказать виновного в воровстве?

– Пусть суд свершит сын хёвдинга и докажет, что он уже настоящий викинг! – закричали один за другим стоящие вокруг.

– Да будет исполнена воля ваша! – вскричал громко Ас-скальд.

– А кто этот худой, – спросил Шульга у стоящего рядом Ларри, – я его не помню?

– Это раб хёвдинга, – хихикнул товарищ по драккару, – ты его раньше не видел, потому что он пас скот и никогда не бывал в посёлке.

Тем временем крепкий и сытый сын хёвдинга и вчерашний раб, худой и нескладный, остались одни в круге. Именинник ловко извлёк подарок из красивых ножен и шагнул к жертве, в волнении прикидывая, каким из ударов красивее будет прикончить противника, что затравленно смотрел на него расширенными от ужаса очами.

– Давай, давай, Фарри, прикончи негодяя, убей его!!! – распалялись зрители.

«Всё, сейчас этот хёвдинёнок прирежет несчастного», – подумал ладожанин, собираясь уйти, чтобы не видеть кровавой расправы, условно разыгранной в виде справедливого суда. Но в этот миг он увидел, как юный викинг быстро выбросил руку с ножом и…нож улетел в сторону расстроенно охнувших зрителей. Шульга успел заметить этот знакомый всем ладожанам с детства приём. Одной из их любимых игр была забава с деревянным ножом, лезвие которого смазывалось перед «схваткой» сажей, чтобы отметина была видна на теле. Один старался поразить невооруженного противника, а другой, напротив, обезоружить владельца ножа. Часто обороняющиеся делали такой вот упреждающий удар в плечевой сустав вооружённой руки противника, и тогда нож либо не достигал цели, либо вылетал из руки нападающего.

Пока подбирали нож и подавали сыну хёвдинга, Шульга спросил у Ларри:

– Сколько он украл зерна, я заплачу за него…

– Перестань, какое зерно, не вздумай мешать, тебя разорвут на куски. Про зерно это так, традиция…

– Преступнику надо связать руки! – крикнул кто-то из викингов. – Так не положено, вор должен быть связан! – Тут же несколько человек скрутили рабу руки за спиной. Но и со связанными руками он, ещё дважды падая и перекатываясь, сумел уйти от смерти. Чело хёвдинга помрачнело: его сын не может убить даже безоружного, позор! Тогда кто-то из зрителей в злобе сильным толчком ноги в спину обрушил раба на землю. Несчастный со всего маху ударился ликом о каменистую площадку, разбив чело в кровь. Фарри, к ногам которого упал раб, тут же прыгнул ему на спину и занёс нож…

Шульга вернулся на берег хмурый и молчаливый. На вопрошающие взгляды друзей он вдруг ответил вопросом.

– Братцы, я сегодня, там, – он указал по направлению посёлка, – подумал, почему мы с нурманами такие разные? Почему я, Шульга-кривич, Солома-кельт, Родивой, Словен, Валуй – словене, Окунь – чудин, Бобрец-вепс и другие, почему мы все одинаковы в том, что никогда не станем такими, как они? Ведь тот же Ас-скальд, он наполовину словен и речёт по-словенски не хуже нас, но он нурман, викинг, и никогда не будет с нами, как и мы не будем с ним…

– Шульга, что там было? – спросил Валуй.

– Хёвдинг Хродгайр подарил десятилетнему сыну настоящий боевой нож. Скальд спел величальную песню малому Хродгайрёнышу, а потом все встали в круг и ввели в него молодого раба-подростка…

– Погоди, Шульга, но раб не человек, по понятиям нурманов…

– С него утром сняли ошейник раба и объявили свободным человеком. Так вот, жадные до потехи нурманы стоят плотным кольцом, оружия у юнца нет. Малый хёвдинёнок за ним с ножом бегает, но бывший раб, хоть и тощий, но ловкий, ускользает всякий раз от смертельного удара, хотя малый его несколько раз ножом достал, но несерьёзно. Отец от негодования краской налился, тут кто-то из его подчинённых сзади ударил раба ногой в спину. Тот упал прямо к ногам хёвдинёнка и… – Рассказчик замолчал. Молчали и остальные.

Русоволосый ладожанин с досадой швырнул свою кисть:

– Опротивела уже эта морская жизнь да подобные звериные обычаи, не по нутру мне, домой хочу, в Ладогу!

– На опытных морских людей всегда есть спрос, – поддержал его второй. Ты как, Солома?

– Думаете, мне наше родное озеро Нево по ночам не снится? Но мы ведь уговор с Лодинбьёрном на три лета заключили…, – сухо ответил юноша, а перед очами вновь возникла Велина, отец с матерью и сестрёнка Ефанда. Сердце остро заныло, и Ольг отвернулся, чтобы друзья не видели его повлажневших очей.

В это время к ним своей медвежьей походкой подошёл Лодинбьёрн, явно радуясь и потирая свои огромные длани, пророкотал: